Я бы поддержала его. Я бы была рядом, как только уладила все с Олегом и его семьей. Я бы…

Много чего бы мне хотелось сделать, но я думаю, что он был вполне категоричен и прозрачен в своем сообщении, которое отправил мне, когда я еще сутками сидела у постели Марины Васильевны. Короткое СМС от Макса расставило последние точки.

«Между нами все кончено, Саш. Вернулся в Москву и понял, что наигрался. Отлично повеселились, но ты же понимаешь, что все это был лишь отпускной вайб и не более. Пусть у тебя все будет хорошо. С Новым годом, с новым счастьем».

Помню, что зарыдала в голос прямо в спальне свекрови. Разбудила ее и взволновала, а она только-только пошла на поправку после реабилитации и вернулась в дом. Я окружила ее вниманием и заботой, просто не могла оставить ее в таком состоянии. Они же по-своему стали мне родителями за долгие годы. В те январские праздники моя вторая мама попала в больницу с диагнозом микроинсульт, и, несмотря на то, что реабилитация в больнице была длительной, врачи утешили нас с Олегом обнадеживающими прогнозами: Марина Васильевна еще поживет, но нужно ее очень беречь. И мы берегли, какое-то время скрывая свои планы на развод.

«— Саша. Сашенька. Ты что же так…? Ты за меня не переживай, я еще на тот свет не собираюсь. Я летом хочу новый вид орхидей в саду развести. И поздний сорт клубники, — мечтательно произносит старушка в моих воспоминаниях.

— Марина Васильевна, простите, что разбудила, — всхлипываю в ответ, поспешно убирая телефон в карман халата. — Вам принести чего-нибудь? — у меня руки дрожат так сильно, что возьми я сейчас любую хрупкую вещь, она тотчас разобьется.

Как и мое сердце.

— Мне ничего не нужно. И не извиняйся, милая. Лучше расскажи, что случилось. С Олегом опять поссорились? — ее скрипучий голос сквозь уставшую полуулыбку хорошо врезался мне в память. В тот момент я думала, как же коротка наша жизнь. И как нелепо мы тратим ее на тех людей, которые нас не ценят.

Тратим деньги на вещи, которые нам не нужны.

Нервы на события, которые не стоят того.

А главное — время, на то, что не стоит и секунды.

А оно бежит, несется, пляшет, листает дни календаря, пока мы не просыпаемся уже не такими молодыми, как раньше. Не такими сильными, независимыми, энергичными. Давно ли сама Марина Васильевна была молодой?

— Мы хотим развестись, Марина Васильевна, — честно признаюсь я, поскольку уже больше не могу притворяться и говорить, что «все хорошо». — Мы оба остыли друг к другу, как мужчина к женщине. Мы хорошие друзья, близкие люди, но все это… уже не то, к сожалению, — бормочу себе под нос, но Марина Васильевна, кажется, с пониманием внимает каждому моему слову.

За эти годы она не заменила мне маму, но стала очень близким человеком, к которой всегда можно обратиться за дельным советом. Поэтому и сна у меня нет, не отхожу от нее. Знаю, что она во мне души не чает и не хочет терять такую невестку.

— Я давно это вижу, — она печально поджимает губы, испещрённые морщинками. — И я рада, что вы к этому пришли. Ты заслуживаешь настоящего счастья, Сашенька. И Олег… Мне горько от мысли, что он не удержал тебя. Не уберег. Но так бывает.

— Вы правда так считаете? Он же ваш сын. Я думала, вы будете на его стороне.

— А ты мне как дочь, только зря я часто была несправедлива к тебе и излишне требовательна. Но поверь, я искренне хочу, чтобы ты была счастлива. Мне кажется, что Бог вам не просто так детей не дал, — схватившись за крест на груди, она целует его, возводя взгляд к потолку. — На все есть причина, милая. Ты почему так заплакала? Только из-за развода?

— Я не знаю, что мне делать.