– Я должен этому удивиться? – ответил он с прохладцей, от которой делалось неуютно многим его собеседникам. Но Мюррея терзал жар, и заморозить его смогла бы разве что квебекская вьюга.

– Я бы на твоем месте удивился.

Это замечание мгновенно уняло зарождающийся гнев Уильяма.

– Тебе это только кажется, – ответил он, даже не пытаясь скрыть раздражение. – Ты, быть может, знаешь его, но обо мне ты ничего не знаешь.

На сей раз это был несомненный смех, хриплый, скрипучий.

– Я помогал вытаскивать тебя из отхожей ямы десять лет назад. Именно тогда я впервые подумал об этом.

Уильям на миг онемел от потрясения.

– Что? В том месте… в горах… в Фрэзер-Ридже?! – Уильям почти позабыл то происшествие со змеей в уборной и о жуткой поездке через горы Северной Каролины.

Мюррей принял гнев Уильяма за смущение и поспешил пояснить:

– Когда ты вылез из дерьма – синие глаза горят, на лице жажда убийства, – ты был вылитый дядя Джейми, когда он злится.

Мюррей опасно качнулся вперед, но удержался в седле и со стоном выпрямился.

– Если собираешься упасть, падай на другую сторону, хорошо? – с нарочитой вежливостью попросил Уильям.

Мюррей хмыкнул, и еще почти сотню ярдов они прошли в молчании, прежде чем он продолжил разговор – так, будто в нем не возникло паузы:

– Так что когда я нашел тебя в болоте, то знал, кто ты. Кстати, я не напомнил тебе тогда поблагодарить меня за спасение твоей жизни.

– Зато теперь уже ты можешь поблагодарить меня за то, что я не стал привязывать тебя к волокуше рядом с дохлой пантерой и тащить несколько миль по грязи, – парировал Уильям.

Мюррей рассмеялся, слегка задыхаясь.

– Да уж, ты бы это сделал, будь у тебя дохлая пантера. – От усилий, затраченных на смех, Мюррей еще больше ослаб и снова сильно покачнулся.

– Упадешь, и я обойдусь без дохлой пантеры, – пригрозил Уильям, схватив Мюррея за бедро в попытке удержать в седле.

О боже, он так и пышет жаром, это чувствуется даже сквозь кожаные штаны.

Невзирая на затуманенное сознание, Мюррей заметил его реакцию.

– Ты перенес жар, и я тоже перенесу, не волнуйся.

– Если ты хочешь сказать, что мне не нужно волноваться о твоей возможной смерти, то знай – меня она ничуть не волнует, – холодно сказал Уильям.

– Меня тоже, – уверил его Мюррей.

Он дрожал, поводья свободно лежали в руке, и Уильям задумался, не хватил ли Мюррея солнечный удар.

– Ты пообещал Рэйчел позаботиться обо мне?

– Да, – ответил Уильям и неохотно признался: – Я должен Рэйчел и ее брату за то, что они спасли мою жизнь. И тебе я тоже должен.

Мюррей согласно хмыкнул и умолк. Его загорелая кожа постепенно серела. На этот раз он молчал целых пять минут, прежде чем снова заговорить.

– А ты не думал, что я мог узнать о тебе многое, пока ты бредил в лихорадке несколько дней?

– Нет, не думал. И не думаю, что узнаю многое о тебе к тому времени, когда довезу до Фрихолда.

– Может, узнаешь больше, чем думаешь. Стой! Меня тошнит…

– Эй!

Мул послушно остановился, хотя ему не нравилось то, что происходило за его головой, и он бочком пошел по кругу, пытаясь сбежать от этих странных звуков и запахов.

Уильям дождался, пока все закончится, и молча передал Мюррею фляжку. Мюррей осушил ее и вернул. Руки его тряслись, и Уильям заволновался.

– Остановимся, как только я найду воду, – пообещал он. – Сядешь в теньке…

Шляп у них не было; Уильям свою спрятал вместе с мундиром под кустом еще в той роще.