Изменить размер шрифта - +
Тем более что Джейми – с Джоном ли, без него – должен вернуться в любой момент…

Однако пока вернулась лишь Дженни с настойкой эфедры – а еще с молотком в кармане фартука и тремя досками под мышкой. Она молча протянула мне чашку и принялась заколачивать окно, орудуя на удивление умело.

Хэл потягивал питье, изумленно поглядывая на мою золовку.

– Зачем она это делает? – спросил он, хотя ему было не так уж интересно.

– Скоро ураганы, ваша светлость, – ответила та с каменным лицом и выскочила из комнаты, чтобы вернуть молоток плотникам. Те внизу бодро колотили на все лады так, будто на дом напала стая обезумевших дятлов.

– А-а-а…

Хэл обвел комнату мутным взглядом – должно быть, искал бриджи, которые миссис Фигг предусмотрительно спрятала на кухне. Глаза остановились на небольшой стопке книг Уильяма, лежавших на туалетном столике. Должно быть, герцогу они были знакомы, потому что он произнес:

– А Уильям… Он где?

– Боюсь, Уильям очень занят. Может, вечером заглянет.

Я взяла герцога за запястье. Сердце билось медленно, но сильно. Правда, пальцы уже ослабли, я едва успела подхватить опустевшую чашку и поставить ее на стол. Голова у герцога поникла, и я осторожно уложила его на подушку, хорошенько ее взбив, чтобы лучше дышалось.

«Если Уильям вернется… Что тогда?» – спросила миссис Фигг.

И впрямь – что?

Коленсо больше не объявлялся, значит, нашел хозяина, и это хорошо. Но вот чем тот сейчас занимается и о чем думает…

 

Глава 14

Зарождающий гром

 

Если б он только знал, насколько особому, мрачно подумал Уильям. Хотя и до недавних событий его положение было несколько сомнительным.

В октябре семьдесят седьмого года вместе с остатками армии Бургойна он сдался в плен. Британские солдаты и их немцы-союзники вынуждены были сложить оружие, но пленными не считались: по соглашению, которое в Саратоге заключили Бургойн и генерал вражеской армии Гейтс, военным разрешалось вернуться в Европу после того, как они дадут клятву не выступать более против американцев.

Однако из-за зимних штормов корабли не могли выйти из гавани, и с захваченными солдатами срочно следовало что-то делать. Их переправили в массачусетский Кембридж дожидаться весны и возвращения на родину. Всех – кроме Уильяма и некоторых других офицеров, либо имевших в Америке влиятельных родственников, либо дружных с сэром Генри, который недавно сместил на посту главнокомандующего генерала Хау.

Уильяму повезло вдвойне: и сам он некогда служил у Хау адъютантом, и его дядюшка был полковником, а отец – известным дипломатом. Поэтому он остался в Филадельфии. Его из уважения к генералу Хау освободили под честное слово и отправили к лорду Джону. Причем Уильям по-прежнему считался солдатом британской армии, только в боевых действиях участвовать не мог. Впрочем, в армии всегда найдется немало других не самых почетных обязанностей, помимо сражений. Генерал Клинтон с радостью взвалил их на Уильяма.

Глубоко уязвленный, тот умолял отца выменять его официально: это отменило бы условия освобождения и позволило вновь попасть на фронт. Лорду Джону почти удалось добиться результатов, но увы – в январе тысяча семьсот семьдесят восьмого между Конгрессом и Бургойном пробежала кошка: последний отказался предоставить списки капитулировавших солдат. Поэтому Конгресс отменил соглашение и заявил, что захваченных солдат будут удерживать до тех пор, пока требуемые списки и соглашение заодно не утвердит самолично король Джордж. Чертовы американцы понимали, что король в жизни не подпишет таких бумаг, ведь это все равно что признать независимость колоний.

Поэтому никакого обмена пленными! Без исключений.

Быстрый переход