|
– Предположим, нам будут сбрасывать еду и батарейки – за сколько дней мы дойдем до гребня? Шабан поковырял ногой снег, раздумывая: отвечать – не отвечать? Вопрос был дурацким даже для новичка. – Ни за сколько. Если даже не убьемся на стенах, то просто замерзнем. – В хитинах? – Там не поможет. Один дождь тысячах на шести – и часа не протянем. Было видно, как за стеклом шлема Роджер обиженно заморгал. Справа вставал мало заснеженный Срединный гребень, выставив над собой, словно зубы, острые, пятнадцатикилометровой высоты пики. Где-то еще правее, отсюда не видно, должен быть тот перевал, который он, Шабан, одолел два года назад, – не пешком, конечно. Пешком никому не одолеть. Он пошевелился, проверяя, не примерз ли хитин к камню. Нет, не примерз. В ногах, полузакопанный в снег, работал геолокатор, отмечая писком повороты луча. Сколько еще? Пожалуй, минуты две-три. Пора, засиделись. И ветер подымается. С чего бы? Ага, значит, с долины пойдет верховой поток, погонит облако обратно. – Я еще хотел спросить, – сказал Роджер. – Правда, что по ту сторону можно дышать без фильтра? – Врут. – Говорят еще, что убегунов там нет. – Помолчал бы лучше, а? Дай отдохнуть. Нету там убегунов, – с раздражением сказал Шабан. – И не топчись, пока локатор работает. – Так ведь снег, снег-то амортизирует, – возразил Роджер, но топтаться перестал. Стоял, молча смотрел на Шабана. А Шабан, злясь, подумал, что при всех своих несомненных достоинствах Роджер бывает труднопереносим: вечный вид по форме «чего изволите», нескончаемые вопросы типа тех, что задают – и совершенно напрасно – учителям на переменах примерные ученики, – не для того, чтобы что-то выведать, а просто чтобы понравиться, – и неистребимое, на лице написанное желание иметь наставника, такого, как Шабан, а ему, Шабану, менторский вид уже ох как надоел. Вот если бы остался Менигон… Запищал в снегу локатор, вытолкнул из себя пластиковый листок. Шабан перехватил вопросительный взгляд Роджера. – Давай, давай сам, – сказал он. – Посмотрим, чему тебя учили. Роджер долго разглядывал картинку. – Ну? – Значит, так, – неуверенно сказал Роджер. – Значит, разрез по азимуту сорок четыре и пять, шириной раскрыва девять градусов. Осадочные и метаморфические породы. На глубине два семьсот – три… три двести – пегматит. Жилы мелкие, интереса для разработки не представляют. Потом гранит и… и… – Все? – спросил Шабан. – Вот тут, с краю, выгиб. Возможно, недалеко закрытый магматический очажок. Небольшой. – Так, – сказал Шабан, разглядывая разрез. – А что прямо под нами? – Осадочные породы. Доломит, а вот тут, кажется, известняк. – Правильно. А это что за жила? – Не знаю, – насупился Роджер. – Глубоко, нечетко получилось. – Это ринколит. Жилка идет по старому разлому из радиоактивного горизонта. Сплошные редкие земли. Но, в общем, ты прав, разрабатывать ее никто не станет. Все. Собирай вещи, мы возвращаемся. Заелись, подумал Шабан, засовывая пластик в карман – для архива. |
