|
Но о том, что и он, в свою очередь, имеет свои права, хоть бедные, но все же права, признанные и огражденные даже положительным законом, – об этом обыкновенно никто не заботится сообщить ему. Не мудрено, что при таких порядках и он сам нередко поступает противозаконно: ведь он «человек темный», закон «не при нем написан»…[2 - Елисеев в обзоре календарей писал: «В настоящее же время народу нашему решительно неоткуда черпать самых необходимых для него сведений; для него закрыты все источники. Книги, выходящие тысячами, для него недоступны ни по изложению своему, ни по цене, ни по содержанию, как «не при нем писанные»…» (с. 14).] Да притом же ему только все твердили: «Слушайся, терпи, исполняй, что закон велит, и вследствие того для многих закон сделался каким-то пугалом, которое надо обходить, если можно… Но стоит только простолюдину узнать, что действие закона обоюдно, – что, подчиняясь ему, сам он может требовать подчинения ему и от других и что, таким образом, в законе личность и имущество его ограждаются от всяких обид и насилий, – стоит мужичку узнать все это, и он будет почитать и хранить закон лучше, нежели многие из людей так называемых образованных… Разумеется, одного знания закона еще недостаточно, чтобы пользоваться его защитою, а во многих случаях и общий закон не вполне удовлетворяет местным и личным потребностям простолюдина; но, во всяком случае, знание условий, которым подчинена жизнь, может повести к хорошим результатам. Если эти условия благоприятны, человек ищет средства осуществить их и воспользоваться ими как можно полнее; если неблагоприятны, – тогда человек может стремиться к их изменению и улучшению. А когда ничего неизвестно, то, разумеется, не может быть и решимости на деятельность.
Вот почему извлечение из законов о торговле крестьян и мещан мы признаем за весьма полезную статью в «Календаре», хотя эти извлечения и относятся не вообще к положению крестьян и мещан, а только к одному из частных видов их деятельности. Можно бы к этому прибавить и извлечение некоторых общих правил, относящихся к городскому и сельскому быту, например о городских думах, о сельских управлениях, о рекрутской повинности, о податях и налогах, о крестьянских школах вообще и пр…. Но, как видно, составители календаря побоялись, что сообщение всех таких сведений займет много места, и потому ограничились только законами о торговле.
Но в таком случае зачем же они 33 страницы (то есть чуть не четвертую долю книжки) заняли перечнем ярмарок и товаров, на них продаваемых, да еще по неточным сведениям?.. Если уж они хотели дать понятие о состоянии торговли в России, так в этом размере можно бы написать довольно обстоятельный общий очерк хода торговых оборотов наших… А то ведь теперь общего понятия из отрывочных сведений о разных ярмарках все-таки не составляется; а на частности положиться нельзя. Например, из исследований г. Аксакова[3 - «Исследование о торговле на украинских ярмарках» И. Аксакова (СПб., 1858). Рецензию на нее Добролюбова см.: III, 348–360.] мы уже знаем теперь, что доселе бывшие показания об украинских ярмарках наполовину неверны; а календарь все еще руководствуется прежними данными. Например, на Крещенской ярмарке показано, как всегда делалось, до 14 мильонов привозу и до 8 мильонов продажи, тогда как г. Аксаков нашел, что эти цифры втрое уменьшены против настоящего, то есть что сумма привоза простирается до 40 мильонов, а продажи – до 25 мильонов. Что же за радость набивать календарь такими подозрительными сведениями? Да и вообще – какая необходимость на первый раз угощать мужичка-работника, или мещанина-мастерового, или даже мелкого торгаша – ярмарочными итогами? Это можно им давать уж при большом изобилии других сведений, как роскошь. А в нынешнем «Народном календаре» сведений сообщено так мало, что следовало бы дорожить местом. |
