Линли на минуту замолчала, словно собираясь с силами.

- И ладно бы смерть, кровь - к этому можно привыкнуть со временем, но нельзя так просто привыкнуть к стонам и крикам умирающих, которые гниют заживо от попавшего в раны песка, воздействия разных ядов, которыми так славится Суна. Достаточно одной небольшой царапины и человеку можно готовить гроб, если поблизости не окажется опытного ирьёнина. Некоторые яды действуют мгновенно, некоторые - с течением времени и их еще можно вывести, если успеть доставить в лагерь. Но на всех сил ирьёнинов все равно не хватает и кого-то оставляют просто умирать или отхватывают конечность ради спасения жизни и обрекая на участь калеки. И даже в редкие часы сна, когда выпадает время отдохнуть, не получается забыться и отрешиться от всего - тебя преследуют кровавые кошмары, искаженные в муке лица людей, давно уже погибших. Мертвые друзья упрекают, что их не спасла, мертвые враги грозят даже с того света... Единственный способ об этом кошмаре забыть - наркотики, выпивка и тепло чужого тела. Но когда понравившийся шиноби погибает уже в следующей вылазке, от вида алкоголя уже начинает тошнить, а курить травку из Кусагакуре равняется подписанию себе смертного приговора, остается только лежать, тупо уставясь в потолок выделенной палатки и мечтать о скором конце. Многие не выдерживают и ломаются, превращаясь в бездушных кукол, которым все равно кого убивать. Такие или скоро дохнут или пройдя горнило войны, теряют волю к жизни. Не редки случаи самоубийства. Потерявшие близких пылают жаждой мести, а потом топят горечь в выпивке. Война никого не оставляет без следов, будь то зеленый чунин или ветеран джонин. Но хуже всего момент, когда понимаешь, что тебе постепенно становится просто все равно...

Линли еще долго продолжала говорить, пустым голосом рассказывая какой бывает война, а мне оставалось только покрепче прижимать ее к себе и слушать, позволяя выговориться. Слез не было, но я каким-то шестым чувством ощущал, что Сенджу становится легче с каждым изливаемым словом. И когда она выплеснет все, скопившееся на душе, то превратится обратно в улыбчивую, веселую и заводную Линли, что когда-то давно мне так понравилась. Наверное, именно по этой причине в Конохе появится после трех войн так много чудиков вроде Гая и Какаши - когда не с кем поделиться наболевшим, это служит еще одним способом не сойти с ума или справиться с потерями. Блин, ниндзя и их скрытность! Здесь нужны не самоучки вроде меня, а професиональные психологи! По крайней мере, теперь немного понятна нелюдимость многих шиноби, предпочитающих иметь имено знакомых в своей среде, а не близких друзей - легче будет пережить их смерть.

В общем, достаточно сказать, что домой пошел клон, а я остался у Линли. Естественно, ни о каких неприличностях и речи не шло - просто спали в одной постели и мне пришлось изображать плюшевого мишку и грелку в одном лице. Как мне потом призналась подруга, это оказался первый день после возвращения в деревню, когда ее не мучали кошмары и получилось просто нормально выспаться.

***

Окинув взглядом небольшую детскую площадку перед обшарпанным серым двухэтажным зданием, я только хмыкнул - опять дети устроили войнушку, играя в шиноби. Чтобы им не мешать, я запрыгнул на ветку и в несколько прыжков по верхушкам деревьев, растущих в деревне буквально везде, перебрался ко входу в приют.

Оказался я в подобном заведении не просто так, а с вполне определенной целью - сделать пожертвование. Конечно, нельзя сказать, что я вот так подорвался и решил облагодетельствовать подобное заведение. Нет, все началось с небольшой встречи пары мелюзги, что в своей игре немного не рассчитались усилий и упали прямо на моем пути, изрядно ушибшись и поцарапавшись. Будучи на тот момент в изрядно благодушном настроении после посещения квартала Сенджу, я подлечил малолеток и даже отвел домой, откуда они, два мальчика четырех лет удрали.