Так это и есть – важное. Чтобы показали, как нас любят. Если не умеют говорить – это не страшно. Можно показать. Спросить, не устал ли ты. Попросить надеть шапку, если холодно или солнце печет. Купить вкусное – просто так – и угостить. Дотронуться ласково или обнять в печали. Поцеловать или за руку взять на прогулке. Вечером поставить наш любимый фильм. Выслушать, когда у тебя проблемы, и просто пожалеть и ободрить… Много есть способов показать, как любишь! – но мы просим об этом только маленького ребенка. Который искренне добр еще. И искренне показывает свою любовь. Ему не стыдно, не жалко, он щедр – вот так я тебя люблю! Изо всех сил!

Иногда надо показывать, как сильно мы любим, – пока еще можем обнять любимых. Пока еще есть для этого силы. Добрым словом, поцелуем, подарком, прощением, нежностью, которую не просили – взрослые не просят нежностей. Но нуждаются в них очень. И потому тихонько просят малыша: «Покажи, как ты меня любишь!» – и тоже обнимают и целуют в ответ…

Я зашла в сетевой продуктовый магазин у дома

Небольшой и небогатый магазин на окраине, хоть и сетевой. Пятнадцать лет сюда хожу. Обычно людей много и даже тесновато. А сейчас магазин стал просторным. Почти никого нет. На полу разметка, и от нее грустно, как от бумажных полосок, наклеенных крест-накрест на окна. В фильмах про войну эту деталь показывают часто.

Продавцы в перчатках и масках. Все словно постарели; грустно смотрят поверх голубых масок. И негромко говорят друг с другом: «Такие скидки хорошие. А люди не покупают, денег нет у людей!»

Продавцы почти все те же, что и много лет назад. Как только этот магазин ни назывался, а сейчас стал сетевым. Но люди те же, привычные, хорошо знакомые. Те же глаза поверх масок. И старый охранник – тот же.

Зашла женщина средних лет, тоже в маске. У светлых волос отросли темные корни, морщины у глаз. Но видно, что она попыталась накраситься, немного подвела глаза. И под старый плащик надела белую блузку. Зашла и растерянно озирается. А потом решилась и тонким голосом спросила:

– Анкету куда подавать? – получилось слишком громко в тишине. И визгливо от волнения.

– Какую анкету? – спросила кассир.

– На работу поступить, – уже тихо сказала женщина с пегими волосами и вдруг заплакала. Знаете, так по-детски, громко всхлипнув. Маска закрывает лицо, но она все равно отвернулась и стала стараться не плакать. Стыдно закатывать истерику при всех. Кто ж истеричку возьмет на работу?

А продавцы-тетки окружили ее. И кассир включилась в беседу. Женщина осталась без работы, она в кафе работала. И первое время надеялась, что скоро все наладится. Всех выпустят, – это она так говорила. Болезнь уйдет или ее научатся лечить. А кафе откроется снова. И она снова будет пельмени и самсу лепить…

Но ничего не вышло. Деньги кончились, а надо кормить детей и кота. Дети постоянно есть хотят, они подростки. И кредит надо платить. И за квартиру. Вот она и пришла устраиваться в сетевой магазин. Просто ей сейчас страшно, понимаете? Просто страшно. Вот она и расплакалась.

И продавцы стали утешать женщину. Ее непременно возьмут на работу! Надо только анкету правильно заполнить. Это вы хорошо придумали, что пришли в наш магазин. У нас хороший магазин. Питанием обеспечивают. И хорошие покупатели, вот, смотрите, кто к нам ходит! На этих словах на меня показали пальцем. Но я не в обиде.

Мы в одной шлюпке. Может, не в шикарной и роскошной, но веслами здесь никого не лупят по головам.