Однако не надо предполагать, что наш курорт — пустое место, заброшенное всеми, кроме нескольких стойких личностей испытанной верности. Наоборот, если вы приедете сюда в августе или сентябре, много шансов за то, что вы не найдете, где приклонить голову. А если вы думаете найти дом или квартиру, где вам сбавили бы плату, то вряд ли вы могли бы пуститься в более безнадежное предприятие. И все же вам заметят, что каждый сезон — худший из всех, какие когда-либо были, и что домовладельческое население нашего курорта неизменно разоряется каждое лето. Они похожи на фермеров в том смысле, что способны перенести удивительно много разорений. Здесь есть великолепная гостиница — отличные бани с теплой и холодной водой и душем — первоклассные купальные кабины — и сколько угодно хороших мясников, пекарей и торговцев колониальными товарами. Все они ведут свои дела, надо думать, единственно из филантропических побуждений, так как хорошо известно, что все они беспрерывно разоряются. Такой живой интерес к приезжающим и такая обходительность со стороны людей, которые разорены, свидетельствуют об их необыкновенной природной доброте. Вы сами придете к такому заключению, когда увидите, как энергично какой-нибудь пекарь помогает приезжему найти подходящую квартиру.

По части избранного общества мы тоже не отстаем; напротив, можем считаться, как говорится, шикарным местом. Иногда к нам наезжает настоящая знать — даже герцоги и герцогини. Нам приходилось видеть, как среди ослиных упряжек появлялись такие блестящие кареты, что зрители принимались многозначительно подмигивать. При этих экипажах состоят ослепительные особы в плюше и пудре: они больше всех возмущены отсутствием комфорта на нашем курорте. По вечерам (особенно когда идет дождь) можно видеть, как они выглядывают, с самым недовольным выражением лица, из окошек крохотных, непропорционально тесных для их величественных фигур каморок, выходящих в глухие переулки. Лорды и леди благодушно мирятся с этой обстановкой; но если вы хотите видеть прислуживающие им великолепные создания в состоянии полной растерянности, вам надо посмотреть на них на нашем курорте, где им отводят, вместо всех их апартаментов, комнатки на задворках и укладывают на откидных кроватях. Вы не представляете себе, как близко они принимают это к сердцу.

У нас есть мол — причудливый старый деревянный мол, к счастью без малейших архитектурных претензий, а посему весьма живописный. На него вытаскивают лодки, по нему разбросаны свернутые канаты; клетки для ловли омаров, сети, мачты, весла, рангоуты, паруса, балласт и заржавленные кабестаны образуют здесь непроходимый лабиринт. По молу вечно бродят, заложив руки в карманы, либо стоят, прислонившись к его стенке там, где он встречает своей крепкой грудью море, и смотрят в подзорные трубы, которые они носят с собой в тех же глубоких складах-карманах, — лодочники нашего курорта. Посмотрев на них, вы бы, вероятно, сказали, что это самые ленивые из всех лодочников мира. В течение всего сезона они слоняются взад и вперед в своих упрямых, негнущихся штанах, которые, по всем признакам, сделаны из дерева. Толкуют ли они между собой о судоходстве в Ламанше, прохлаждаются ли за кружками пива в трактире, вы подумаете, что это самые медлительные из людей.