– Дед. Со своих югов.

– Да ладно! – не поверила я. – И чего он хотел?

– Завещание хочет огласить… – усмехнулся брат. – Но завещает не дом, а что-то другое.

– Что же? – корыстно поинтересовалась я.

– Не говорит, – вздохнул Макс. И буркнул: – Совсем у старика крыша поехала…

И изложил странный разговор с дедулей во всех подробностях.

Я, пока Макс разглагольствовал, заварила себе кофе. Торт из холодильника, чтоб не третировать измученного спортивными диетами Макса, доставать не стала. Ограничилась хлебцами.

– Ну и что ты обо всем этом думаешь?.. – уставился на меня брат.

– А ты? – задала я встречный вопрос.

Тоже институтская привычка: сначала выслушать оппонента и только после вербализировать собственное мнение.

– Я уже сказал: у старикана крышу сорвало! – покачал головой брат.

Вот он, юношеский максимализм. Если верить Максу, весь мир окрашен только в два цвета – черный и белый. Оттенков и полутонов не бывает.

Я поморщилась:

– Плоский ты, Макс. Примитивный. Неужели не понимаешь: с нашим дедом не все так просто?

На инвективы брат приучен не обижаться, потому просто переспросил:

– Ты думаешь, у него правда что-то выгодное?! – И тут же – ребенок еще! – взялся фантазировать: – Может, он в своем лесу клад нашел?..

– Клад не клад, а ты в курсе, что наш дед в советское время цеховиком был? Довольно мощным?.. Знаешь, какие деньги они зарабатывали?

– Да, папаня что-то рассказывал… но ведь советские деньги в какой-то реформе сгорели? В гайдаровской, что ли?

– Думаешь, в те времена долларов не было? – пожала плечами я. – И курс не в пример нынешнему, всего-то по пять рублей за зеленый бакс.

Ага. Загорелись глазки у братца. На халяву-то куда интереснее разбогатеть, чем на бесконечных турнирах ракеткой размахивать.

Только все равно пока возражает:

– А почему тогда квартирка у деда была такая поганая? И телик черно-белый?

– Может, он маскировался, – пожала плечами я. – Или ждал, пока срок давности по его цеховым преступлениям истечет.

Если честно, я не верила ни одному слову из того, что несла. Есть у меня дурацкая привычка – людей подразнить. Особенно доверчивого, словно теленочек, младшего братца.

Конечно, никаких денег у южного деда нет. И наследства нам от него не дождаться. Но говорить, что он нас зовет только потому, что у него, как говорит брат, «поехала крыша»… Не все так просто.

Дед, как считает его сын, то бишь наш с Максом и Аськой папа Климент, – фигура одиозная. Жизнь прожил – любой авантюрист позавидует. Сразу после института, вместо того чтоб коммунизм вместе с прочими жителями СССР строить, пошел в торгаши. Бензин менял на самогон, самогон – на мебель, мебель – на радиолы. Попался. Отсидел. Вышел – и вместо раскаяния развернул бизнес по новой, с куда большим размахом… Опять попал под суд – в этот раз с конфискацией… Между отсидками успел жениться, настругать бабушке двоих мальчишек – нашего папу и дядю Митю, на четыре года младше отца – и очень быстро развестись. Даже странно, как такой человек согласился назвать старшего сына в честь красного маршала Ворошилова. Пошутить, наверно, решил.

Бабушка – она живет в Подмосковье и часто приезжает к нам в гости – про бывшего мужа говорить не любит. Но иногда в ее рассказах проскакивает: вот дед, молодой и бесшабашный, является домой с парой друзей… они усаживаются в гостиной – пить самогон.