— Дорого бы я дал, чтобы заставить Лайтвуда умолкнуть! Его звон смахивает на погребальный.

Подняв голову, он увидел, что молодой месяц уже высоко стоит над деревьями и звезды начинают мерцать в небе, меняющем желтовато-красные тона заката на спокойную синеву летней ночи. Тропинка все еще вела его вдоль берега. Он круто повернул назад и увидел перед собой человека, который так близко шел следом за ним, что ему пришлось отступить в сторону, чтобы избежать столкновения. Человек нес на плече не то сломанное весло, не то багор, не то кол и, точно не заметив его, прошел мимо.

— Эй, приятель! — крикнул Юджин ему вдогонку. — Ты что, ослеп?

Тот ничего не ответил и молча продолжал свой путь.

Юджин Рэйберн пошел дальше, заложив руки за спину и думая свою думу. Он миновал стадо овец, миновал калитку — сюда уже доносились звуки с деревенской улицы, и подошел к мосту. Деревня, гостиница, где он остановился, и бумажная фабрика были по эту сторону реки. Вспомнив, однако, что на том берегу есть уединенная заводь с густой кромкой камыша, и чувствуя потребность в тишине и одиночестве, он перешел мост и отправился дальше, поглядывая то на звезды, которые точно кто-то зажигал в небе, то на воду, где они вспыхивали глубоко-глубоко одна за другой. Его взгляд скользнул по мосткам причала под ивой и по небольшой лодке, привязанной к сваям, торчавшим из воды. Тень в этом месте лежала такая черная, что он задержал шаги, вглядываясь в темноту, потом снова пошел дальше.

Журчанье воды рождало ответное беспокойство в его нелегких раздумьях. Он с радостью дал бы им уснуть, а они не затихали, подобно речному потоку, и, подхваченные сильным течением, неслись к одной цели. Тускло поблескивая в лунном свете, струйки воды то и дело меняли узор, начинали лепетать по-новому, и подобно им, непрошеные дурные мысли мелькали у Юджина в голове.

— О женитьбе на ней нечего и думать, — произнес он вслух. — Отказаться от нее тоже нельзя. Вот положение!

Мост остался далеко позади. Прежде чем повернуть, он подошел к самому берегу и посмотрел на отраженное в реке ночное небо. И вдруг, одновременно с оглушительным треском, ночное небо в реке словно раскололось, в воздухе вспыхнули огненные зигзаги, и звезды вместе с месяцем рухнули вниз, на землю.

Что это, его убило молнией? С этой не до конца осознанной мыслью он рванулся назад под градом слепящих, гибельных ударов и, кинувшись на своего противника, схватил его за косынку на шее — красную косынку, если только ее не окрасила в этот цвет кровь, хлынувшая из ран.

Юджин был силен, подвижен, увертлив, но удары то ли парализовали его, то ли перебили ему руки, и он мог только цепляться за убийцу, запрокинув голову назад и ничего не видя перед собой, кроме ходившего ходуном неба. Навалившись на своего противника, он упал вместе с ним на землю… еще один сокрушительный удар, всплеск воды, и все было кончено.

Лиззи Хэксем тоже захотелось уйти подальше от субботнею шума и веселья на кривой деревенской улочке и побродить одной у реки, пока не высохнут слезы и можно будет вернуться домой, не отвечая на вопросы, почему она такая бледная и грустная. Вечерняя тишина и безмятежность этих мест целебным бальзамом проливались ей в сердце, не пробуждая в нем ни упреков, ни горьких помыслов. На душе у нее стало спокойнее. И она тоже повернула в обратный путь, и тут до ее слуха донеслись странные звуки.

Вздрогнув, она замерла на месте и прислушалась — точно бьют кого-то. Сердце у нее сжалось от страха — звуки ударов жестоко и грубо нарушали ночною тишину. И пока она стояла, не зная, что делать, все смолкло. Потом послышался чей-то слабый стон и всплеск воды.