Здоровяк спрыгнул в отсек, на его место полез Григоренко, в подсумке на поясе которого лежали три бутылки: «молотовы» и «химическая».

До просвета оставалось метров десять, когда ствол на башне варханской БМП нацелился на их машину. И одновременно Курортник выстрелил, а через секунду после этого Лабус затормозил.

Прямое попадание снаряда разорвало башню, словно консервную банку. По ночной площади прокатился грохот.

— Не зажигается! — крикнул Веня, чиркая дешевой пластмассовой зажигалкой. — Газ есть, но…

Стоя одной ногой на скобе, Алексей выхватил из кармашка на ремне «зиппо», клацнул — фитиль в горлышке бутылки вспыхнул.

Снаружи застучали выстрелы, раздались вопли. Из одной вражеской БМП валил дым, в темноте едва видимый, а вторая, зарокотав мотором, тронулась с места. Распахнутый люк ее начал закрываться — и тут Веня швырнул бутылку.

Он немного не успел — крышка захлопнулась, — зато попал точно в цель. Бутылка лопнула прямо на башне, и огненная пелена растеклась по машине.

— Вторую кидай! — крикнул Курортник.

Разволновавшийся Веня едва не выпустил из рук «химическую». Алексей подхватил ее, высунулся наружу и бросил. Варханская БМП, проехав еще несколько метров, остановилась. Горючие смеси разлились по корпусу, казалось, пылает сама броня машины. Частые вспышки замелькали у периметра лагеря. На Красной площади зазвучали крики, лязг затворов и топот ног.

* * *

Явсена оставили в автобусе, приковав наручниками к железной стойке. Он не возражал — понимал, наверное, что пока не заслужил полного доверия.

Остро пахло мочой, вокруг лежали пустые упаковки, рваная одежда, россыпи гильз, пакеты и мешки. Ветер шелестел целлофаном, в темноте попискивали крысы. Из-за груды мешков с подгнившей травой — наверное, это был испортившийся корм для рогачей — Яков через оптику винтовки наблюдал за проломом в Кремлевской стене. Тот был перегорожен щитами, за ними прогуливались пятеро часовых.

Вернее, столько их было совсем недавно, но после того, как со стороны развалин Василия Блаженного донеслись взрыв и выстрелы, остались только двое — остальные убежали в сторону собора.

— Вперед, Игорек, — сказал Яков, и Сотник по-пластунски быстро пополз вперед.

Он добрался до стены возле пролома, не замеченный охранниками, присел и поднял руку с ножом.

— Ростик, Миша, готовы?

Первый промолчал, второй ответил за двоих:

— Готовы мы.

Яков нащупал прицелом темную голову одного часового, выстрелил — тот исчез за щитом, — перевел СВД на второго, снова выстрелил… и не попал.

Второй охранник бросился к убитому, поэтому Яков, которому много лет не приходилось работать со снайперской винтовкой, и промахнулся.

На такой случай и нужен был Игорь Сотник. Силуэт его мелькнул над щитами. Миг — и уцелевший часовой тоже упал. Сотник выпрямился позади щитов, сделал жест: чисто, ко мне!

Лагойда, Миша и Яков бросились вперед, последний закинул СВД за спину, сунул руку в подсумок с «коктейлем».

Когда они достигли щитов, в лагере уже стоял шум. Мимо пробегали варханы, стучали подошвами, орали, бряцали оружием, лязгали затворами. Снова разгорались костры.

Подняв АК, Игорь метнулся к двум круглым шатрам, стоящим почти в центре лагеря неподалеку от навеса-лазарета. Со стороны разрушенного собора доносился частый стук пулемета, там горела машина, сквозь специфический звук выстрелов варханского оружия прорывался негромкий голос ПМов да сухой треск «Калашникова».

— Молодцом спецы наши! — крикнул Яков, распахивая шкуры на входе в шатер.