Позабыв о галлюцинациях, Саня выскочил в коридор и заглянул в шкаф-купе. Не было Юлиных вещей! И обуви её не было, в тёмном углу уткнулись носами друг в друга его кроссовки, а ботинки лежали кверху подошвой, как дохлые зверьки. Саня вернулся в «кабинет»: стол жены, ютящийся возле окна, был завален скрепками, коробочками и целлофановыми пакетами. Ноутбук Юлька забрала. Больше ничего не изменилось: рабочее (в последние месяцы — игровое) место Сани — у стены, чтобы свет слева падал, стеллаж с книгами… Стоп. Книг тоже стало меньше. На полках сиротливо жались Санины справочники.

Через приоткрытые жалюзи просвечивало всё то же зеленое небо. Уже понимая, что увидит, Саня побрел в спальню. Здесь шторы были плотно задернуты и царил полумрак. Разворошенная постель, опустевшее трюмо — испарились все Юлькины банки-склянки-помады.

Ушла.

Саня опустился на край кровати, показавшейся излишне широкой. Юля давно предупреждала, что «так дальше продолжаться не может». И он кивал, не отрываясь от монитора. Еще немного, еще чуть-чуть — не видеть, не осознавать, отрешиться от этого мира. Спрятался в игре настолько, что не слышал, как жена собирала вещи. И отсутствия ее не замечал… Когда же она ушла? Куда — понятно. К маме. Тещенька рада-радешенька. Но когда?! Сколько прошло времени?

Он подтянул к себе старую плоскую подушку, схватил и нахлобучил на голову, прижал к ушам, к лицу, закрываясь от реальности. Зажмурился и замер. Так и сидеть, не шевелясь, а еще лучше — забраться под одеяло, лечь набок, поджав ноги, в душной темноте, и лежать, пока не раздадутся Юлькины шаги, шелест пакета (ведь на самом деле она просто выходила в магазин!), скрип дверцы холодильника…

Почти минуту Саня сидел с подушкой на голове, но потом заставил себя отбросить ее. Ходики над трюмо, показывающие три часа, стояли. Из зеркала на Саню уставился красноглазый парень: небритый, долговязый, спортивный. Русые волосы, нечесаные и свалявшиеся, отросли по плечи. Щетина недельная. Саня поднялся, собрал патлы в «хвост», стянул найденной в ящике резинкой. Так лучше.

«Ушла — скатертью дорожка! — раздраженно подумал он. — Ну и дура! Мне даже лучше, никто пилить не будет, а теща пусть подавится!» Но эти мысли сразу сменились другими: «Тебе двадцать пять, тебя бросила жена, потому что ты — неудачник. Нуб в игре и по жизни. Потому что уже… сколько же? Месяца три ты не выходишь из дома. Не работаешь. Забросил спорт. А Юльке разве легче пришлось? Ты, вместо того чтобы поддержать ее, растворился в виртуале. А теперь иди и верни жену!»

Но вместо этого потянуло играть. Нырнуть в бряцанье мечей, шипение заклинаний, звон монет, рев чудовищ, боевые выкрики, стоны умирающих… В игре смерть — иллюзия, там убиваешь, не лишая жизни, и гибнешь, не умирая. Поэтому Саня и сбежал туда: прячась от настоящей смерти.

Только вот комп не работал, и Саня принялся одеваться. Джинсы валялись на стуле, а за футболкой пришлось лезть в шкаф. Где, как и в первом, не осталось Юлиных вещей, но на одной из полок молчаливым напоминанием лежал пакет, приготовленный на выписку из роддома.

Они купили приданое заранее, посмеявшись над приметами. Но вещи так и не пригодились.

Саня запихнул пакет в самый низ шкафа. Мысли о ребенке, родившемся мертвым, отнимали силы. А силы сейчас нужны.

Проходя мимо кабинета, он снова увидел сквозь жалюзи зелень неба.