— Говори! Рассказывай мне много, много…

— О чем?

— О том, что ты одна знаешь.

Он убаюкивал ее голосом волнение, вызванное другою; заставлял ее голос оживить образ другой.

— Чувствуешь? — воскликнула Мария, обливая душистые листья кипятком.

С паром в воздухе разливался острый запах. Андреа вдыхал его. Потом, закрывая глаза, откидывая назад голову, сказал:

— Поцелуй меня.

И при первом соприкосновении губ он так сильно вздрогнул, что Мария была поражена.

— Смотри. Это — любовный напиток. Он отклонил предложение.

— Не хочу пить из этой чашки.

— Почему?

— Дай мне ты сама… пить.

— Но как?

— А вот. Набери глоток и не проглатывай.

— Еще слишком горячо.

Она смеялась этой причуде любовника. Он был несколько расстроен, смертельно бледен, с искаженным взглядом. Подождали, пока чай остынет. Мария ежеминутно касалась губами края чашки, чтобы попробовать; потом смеялась коротким звонким смехом, который казался не ее смехом.

— Теперь можно пить, — объявила.

— Теперь выпей большой глоток. Вот так.

Она сжимала губы, чтобы удержать глоток; но большие глаза ее от недавних слез блестевшие еще больше смеялись.

— Теперь лей понемногу.

И с поцелуем он выпил весь глоток. Чувствуя, что задыхается, она торопила медленно пившего, сжимая ему виски.

— Боже мой! Ты хотел задушить меня.

Томная, счастливая откинулась на подушку, как бы желая отдохнуть.

— Какой вкус ты чувствовал? Заодно ты выпил и мою душу. Я совсем пуста.

С пристальным взглядом он задумался.

— О чем ты думаешь? — вдруг, приподнимаясь, снова спросила Мария, кладя ему палец по середине лба, как бы для того, чтобы задержать невидимую мысль.

— Ни о чем, — ответил. — Не думал. Наблюдал в себе действие любовного напитка…

Тогда-то и ей захотелось попробовать. С упоением пила из его рта. Потом, прижимаясь рукою к сердцу и глубоко вздохнув, воскликнула:

— Как мне нравится!

Андреа дрожал. Разве это не был оттенок Елены — того вечера, когда она отдалась? Не те же слова? Он смотрел на ее рот.

— Повтори.

— Что?

— То, что сказала.

— Зачем?

— Это слово звучит так нежно, когда ты произносишь его… Ты не можешь понять… Повтори.

В неведеньи она улыбалась, немного смущенная странным взглядом возлюбленного, почти робко.

— Ну, хорошо… мне нравится!

— А я?

— Что?

— А я… тебе?

Ошеломленная, она смотрела на возлюбленного, который в судорогах корчился в ногах у нее в ожидании слова, что он хотел вырвать у нее.

— А я?

— Ах! Ты… мне нравишься.

— Так, так… Повтори. Еще!

В неведении она соглашалась. Он ощущал муку и неопределенное наслаждение.

— Зачем ты закрываешь глаза? — спросила она не из подозрения, а лишь с тем, чтобы он выразил свое ощущение.

— Чтобы умереть.

Он положил голову ей на колени, оставаясь в таком положении несколько минут, молчаливый, сумрачный. Она тихо ласкал его волосы, виски, лоб, где при этой ласке шевелилась подлая мысль. Вокруг них комната мало-помалу погружалась в сумрак; носился смешанный запах цветов и напитка; очертания сливались в одну гармоничную и богатую внешность вне действительности.

После некоторого молчания Мария сказала:

— Встань, любовь моя.