Джейн задумалась, а потом ответила:

– Боюсь, аукцион меня расстроит. Миссис ди Сан Пиньели умерла в одиночестве, и ей даже некому было завещать украшения. Мне будет больно смотреть, как они достанутся чужим людям.

Филипп молча кивнул, не зная, что сказать. Слова Джейн тронули его. Она переживала за женщину, которую никогда не видела.

Когда они вышли из банка, Филипп поднял руку, чтобы остановить такси.

– Вас подвезти? – спросил он Джейн.

– Нет, спасибо. Я вернусь в офис на метро. И сегодня же скажу начальнице, что «Кристис» хотят продать драгоценности на аукционе. Уверена, она вам скоро позвонит.

– Если нет, то я сам ей позвоню. Не хочется, чтобы такие вещи от нас ушли, – добавил Филипп, открывая дверь такси.

– Спасибо, что приехали, – поблагодарила Джейн.

Лоутон улыбнулся, сел в машину и помахал ей на прощание. Его поразило все, что он увидел этим утром, – и драгоценности, и девушка.

Аукцион прошел легко, но закончился позже, чем думал Филипп, потому в кабинет начальника он зашел только в половине пятого. Эд Барлоу изучал результаты сегодняшних торгов, и, похоже, они ему нравились. Он поднял взгляд на Филиппа.

– Хороший был аукцион, – заявил Барлоу и жестом предложил ему сесть. – Какие-то проблемы?

– Представитель суда по наследству попросил меня оценить украшения, которые хранились в невостребованной банковской ячейке. Я сделал это сегодня, и там оказалась целая коллекция очень ценных вещей, все – от самых известных ювелирных домов. – Он передал Барлоу фотографии, которые только что напечатал.

Эд стал внимательно изучать их, а Филипп наблюдал за выражением его лица.

– Эти вещи правда такие великолепные, как выглядят на снимках? – изумленно посмотрел на подчиненного Барлоу.

– Еще лучше. Фотографии не показывают всей их красоты, – спокойно сказал Филипп. Сегодняшний день был самым лучшим за все два года работы в отделе. Казалось, будто он нашел месторождение золота или нефти. Хотя драгоценности ему и не принадлежали, все равно было очень волнительно участвовать в этой истории. Возможно, Лоутону позволят участвовать в предстоящем аукционе.

– Известно, кому они принадлежали? – спросил начальник.

– У нас есть имя владелицы и ее фотографии. Юной девушкой она вышла замуж за итальянского графа и прожила с ним с сорок второго года по шестьдесят пятый. Но умерла без денег и наследников. Все, что у нее осталось, – это драгоценности, которые банк обнаружил, когда вскрыли ячейку.

– А формальности все соблюдены? – с тревогой спросил Эд. – В банке подождали положенное по закону время?

– Да, все сделали точно. За ячейку не платили три года, через тринадцать месяцев банк ее вскрыл и послал письмо владельцу – тоже в требуемый по закону срок. Потом банк ждал еще два года, уведомил суд по наследству, а тамошние работники уже стали искать наследников. На объявления в газетах никто не явился. Я видел документы.

– Хорошо. – Эд удовлетворенно сложил руки на огромном антикварном письменном столе, который компания приобрела на аукционе много лет назад. – Мы не должны ошибиться, имея дело с такими бриллиантами. Позвони в суд как можно скорее и обсуди наше вознаграждение. Мы выставим драгоценности на аукцион в мае. Еще есть время, чтобы сделать фотографии для каталога.

– Я займусь этим завтра, как только приду на работу, – заверил его Филипп и вышел из кабинета с папкой документов по делу Пиньели. Сейчас звонить было поздно – суд, как все государственные учреждения, работал до пяти.