– Тогда слушайте. Дело в том, что всего неделю назад я расстался в Лондоне с вашей свекровью после чертовски опасного путешествия через океан! В первую же после отплытия ночь кто-то пытался ее убить. Если бы это удалось, все, несомненно, представили бы так, будто она сама, снедаемая горем, решила свести счеты с жизнью и бросилась за борт. И дело с концом… Неделю назад мы дали сообщение в газетах, что она удалилась на время в Йоркский монастырь, есть такой в Англии. Спустя два дня там вдруг взорвалась отопительная система, погибло бог знает сколько невинных людей! Несчастный случай, разумеется.

– Не знаю, что и сказать…

– Так мне продолжать или вы все еще хотите, чтобы я ушел?

Жена Алстера Скарлетта попыталась улыбнуться, но вместо улыбки на лице у нее появилась болезненная гримаса.

– Я думаю, вам лучше остаться… И рассказать все до конца.

Они сидели на диване. Кэнфилд рассказывал. Он никогда прежде не говорил так, как сейчас.

Глава 24

Бенджамин Рейнольдс сидел в кресле, вырезая недельной давности заметку из воскресного приложения к «Нью-Йорк геральд». Собственно говоря, это была даже и не заметка, а подпись под фотографией в разделе светской хроники: Джанет Саксон Скарлетт на выставке собак в Мэдисон-сквер-гарден в сопровождении «мистера Кэнфилда, агента по сбыту спортивных товаров». Рейнольдс усмехнулся, вспомнив последний телефонный разговор с Кэнфилдом.

– Я могу стерпеть что угодно, только не эти чертовы собачьи выставки! Собаки – это либо забава для слишком богатых, либо утешение для слишком бедных. А я как раз посередине!

Ничего, потерпишь, дружок, подумал шеф «Группы 20». Газетчики отлично делают свое дело. По приказу Вашингтона Кэнфилду предстояло задержаться в Нью-Йорке на десять дней сверх положенного срока единственно для того, чтобы наладить отношения с женой Алстера Скарлетта.

Отношения были налажены, но Бенджамин Рейнольдс сомневался: а не перешли ли они границу, разделяющую служебные интересы и личные? Может, Кэнфилд по-настоящему увлекся Джанет? Легкость, с какой ему удалось склонить ее к сотрудничеству с Элизабет Скарлатти, располагала к подобным сомнениям.

– Бен! – В кабинет ворвался Гловер. – Кажется, мы нашли! – Он плотно закрыл за собой дверь и подошел к столу начальника.

– Что именно?

– Я уверен, что все это связано с домом Скарлатти.

– Дайте-ка посмотреть.

Гловер разложил поверх расстеленной на столе газеты несколько страниц машинописного текста.

– Недурное прикрытие, а? – сказал он, указывая на фотографию Кэнфилда и Джанет.

– Ну что же, он действует по нашему приказу. Если он будет хорошо себя вести, то непременно достигнет успехов в светском обществе.

– Кэнфилд молодец. Кстати, они уже отправились в Англию.

– Да, я знаю. Они отплыли вчера… Так что там у вас?

– Мы получили сообщение из Швейцарии. Под Цюрихом в течение одного нынешнего года приобретено четырнадцать поместий. Взгляните на карту: все участки граничат друг с другом. Это как бы государство в государстве. Огромная территория, сотни тысяч акров.

– И что, один из покупателей принадлежит к клану Скарлатти?

– Нет… Но одно из поместий приобретено на имя Чарльза Бутройда.

– Вы уверены? Что значит «приобретено на имя»?

– Это поместье приобрел тесть Бутройда, Томас Роулинс, для дочери и зятя. Он один из совладельцев страховой компании «Гудвин и Роулинс». А его дочь Сесил замужем, точнее, была замужем за Бутройдом.

Рейнольдс взял список имен.