– Слушаюсь, майор! – Сержант, радостный, покатил к берегу.

Мэтью Кэнфилд остановился перед белой дверью с фонарями-«молниями» по обеим сторонам.

Его дом.

Дом Джанет.

Дверь распахнулась. Она стояла на пороге. Седеющие волосы, которые она не собирается подкрашивать. Вздернутый нос. Красивый чувственный рот. Большие карие проницательные глаза. Благородная прелесть лица. И трогательное внимание.

– Я услышала шум машины. Только Эванс всегда так мчится к лодочному домику!.. Мэтью, Мэтью! Что с тобой, милый! Ты плачешь?

Глава 46

Военно-транспортный самолет «Б-29» вырвался из пелены вечерних облаков, заходя на посадку в лиссабонском аэропорту. Из штурманской рубки в салон вышел капрал ВВС.

– Пожалуйста, пристегните страховочные ремни! Не курить! Через четыре минуты посадка! – Его предупредили, что пассажиры – очень важные птицы и что следует соответственно проявлять максимум вежливости, поэтому все произнесенные им слова прозвучали одновременно и назидательно, и в то же время дружелюбно.

Молодой человек, сидевший рядом с Мэтью Кэнфилдом, за все время полета от самого Шеннона проронил всего несколько слов. Пару раз майор пытался объяснить ему, что они идут в обход обычных маршрутов люфтваффе и что для беспокойства нет причин. Эндрю Скарлетт что-то невнятное бормотал в ответ и вновь утыкался в журнал.

В лиссабонском аэропорту их ждал бронированный «Линкольн» с двумя агентами контрразведки на передних сиденьях. Автомобиль с пуленепробиваемыми стеклами мог развивать скорость до ста двадцати миль. Им предстояло проехать тридцать две мили до аэродрома в Аленгуэре.

В Аленгуэре Кэнфилд с Эндрю взошли на борт низколетного морского торпедоносца без опознавательных знаков, чтобы лететь дальше, в Берн. Промежуточных посадок не предусматривалось. На протяжении всего маршрута их должны были сопровождать и в случае необходимости защищать английский, американский и французский – из сил Свободной Франции – истребители.

Из бернского аэропорта в город их доставили на автомобиле швейцарского правительства с эскортом в составе восьми мотоциклистов – один впереди, один сзади и по три справа и слева. Несмотря на Женевское соглашение, все были вооружены.

Они ехали в направлении германской границы, к деревушке, расположенной в двадцати милях севернее Берна, – она называлась Крейцлинген.

Автомобиль с эскортом подкатил к маленькой гостинице, изолированной от всего остального мира, и Кэнфилд с Эндрю вышли из машины. Водитель отвел машину на стоянку, мотоциклисты исчезли.

Мэтью Кэнфилд повел юношу по ступенькам ко входу.

Из гостиницы доносились стоны аккордеона, эхом разносившиеся, видимо, из полупустого ресторана. Холл с высоким потолком выглядел неуютным – видно, здесь не были заинтересованы в постояльцах.

Мэтью Кэнфилд и Эндрю Скарлетт подошли к стойке администратора.

– Пожалуйста, позвоните в шестой номер и сообщите, что прибыл Эйприл Ред.

Когда клерк поднял трубку, мальчик вдруг задрожал. Кэнфилд взял его за руку и крепко стиснул.

Они поднялись по лестнице на второй этаж. Там у двери с номером шесть стояли двое охранников.

– Энди, мы здесь, чтобы увидеть того человека. Мы прибыли сюда именно для этого. Ради Джанет, твоей матери. Постарайся помнить это.

Мальчик сделал глубокий вдох.

– Я постараюсь, папа. Открывай дверь! Боже милостивый! Открывай же дверь!

В комнате, где горела одна только лампа, стоявшая на низеньком столике, царил мрак. Убранство, характерное для швейцарских гостиниц для туристов: тяжелые ковры, массивная мебель, кресла и бездна салфеточек.