– Как это понимать?

– В каждом создании живет тьма, и если этой тьме дать выход, то она поглотит своего носителя, а если более или менее научно выразиться, то демонизирует. Здешние демоны иные, они все были возрождены из человеческих душ, а значит, подвержены воздействию, уязвимы. Но ты… Ты воин света, который стал воином тьмы. Правда, красиво звучит?

– И какова моя участь?

– Ты будешь охотницей на воинов Небесного царства. Всем известно, просто так воин в Ад не попадет. Лишь в случае низвержения это возможно. Однако твоих сил достаточно, чтобы превозмочь сие прискорбное обстоятельство. Я мог бы и сам, но однажды подписал соглашение с Ним, что «да не коснется моя тьма небесных детей Его», как то так, кажется, звучало, – усмехнулся сатана.

После всего услышанного Елейла подошла к разбитому зеркалу, что укоренилось в одной из стен. Она посмотрела на себя. В отражении на падшую смотрело нечто – все тело Елейлы было татуировано черными извилистыми символами, кожа приобрела бледно серый оттенок, а глаза стали такими же, как у здешних демонов – черными и безжизненными. Единственное, что она узнала в себе, так это густые волосы спадающие ей на плечи как раньше.

– Вы обратили меня в самое омерзительное создание, – с дрожью в голосе произнесла падшая.

– Что ты, – подошел к ней сатана и нежно обхватил за плечи. – Ты прекрасна, Елейла. Только посмотри на себя. В моем царстве тебе нет равных, цени это, – шепнул он ей на ухо.

Но Елейла хотела лишь одного – пронзить мечом то порождение тьмы, которое теперь смотрело на нее из зеркала.

– Ты привыкнешь, – отдалился от нее сатана.

Дева очередной раз зажмурилась, сжала руки в кулаки и принялась что то нашептывать, на ее лице отобразилась боль – душевная боль. Через некоторое время Елейла открыла глаза и посмотрела на своего хозяина безвольным равнодушным взглядом – таким же, каким на него смотрят все его слуги.

– Я не могу боле оставаться в этой комнате, поселите меня где нибудь, где темно и пусто.

– Хорошо, я сделаю это для тебя. Да и что говорить, будь моя воля, здесь все было бы как некогда в твоем воображении, но но но… Ад должен быть ужасным, страшным и дурно пахнущим местом, чтобы грешники смогли всецело проникнуться атмосферой.

Глава 6

– За тебя! – крикнула я и выпила стопку водки.

– Присоединяюсь, – следом за мной поднял стакан Гелик и тоже махнул.

– Эх, ребята, – произнес Димон, а в глазах сверкнули слезы. – Восемнадцать! Охренеть. Знаете, я бы и еще пожил в казармах, если бы мог.

– С какой это радости? – спросил Гел.

– Дождался бы выпуска Рокс, – и он подмигнул мне. – Наша девчонка скоро останется одна.

– Да не парься, – отмахнулась я. – Где наше не пропадало! Как нибудь дотяну… Хотя, скрывать не стану, мне без вас будет хреново.

Этим вечером я попрощалась с более или менее спокойной жизнью в детдоме. Когда ребята уйдут, возобновятся стычки. Что сказать, я не прижилась, да и не старалась прижиться. Как вообще можно смириться с жизнью в этой помойке? Где человек человеку – волк! Где всем на все плевать. Да, я тоже не ангел и мне так же глубоко фиолетово на то, что творят детдомовские с собой и между собой, но одно дело, быть в какой никакой стае, другое – быть одной в окружении чужих стай. Мне довелось знать таких одиночек, ребята были изгоями, о них вытирали ноги, на них сваливали свои косяки, выставляли полными придурками перед царьками. Одну девчонку довели до того, что руководство сплавило ее в дурку. Она истерила во время уроков. Учителям школы было не до выяснений причин ее психозов, они просто накатали коллективное письмо директору нашего Освенцима с просьбой перевести психическую в спецшколу.