Мануэла даже головы не повернула в сторону бывшей родственницы.

— Прими мои соболезнования, — сказала она Пьетро и добавила обычным тоном: — Можно тебя на пару слов?

Пьетро посмотрел на нее в упор и почувствовал отвращение.

— О чем нам с тобой говорить? — удивленно спросил он.

— О нашем общем горе, о смерти Марии Карлотты, — мягко сказала Мануэла. — Мне она ведь тоже была не чужая.

Именно эта мягкость (как потом оказалось, насквозь фальшивая) покорила в свое время Пьетро. Он был тогда молод, активен, дела его шли хорошо. Помимо выпуска издательской продукции, он занимался кино, финансировал частные радиостанции. На одной из таких радиостанций и работала десять лет назад Мануэла. Вскоре она стала любовницей своего патрона, потом женила его на себе, а когда он разорился — громче всех обвиняла его в бездарности.

— Ты не имеешь больше никакого отношения к моей семье, — ответил ей Пьетро, — так что прощай.

Он уже хотел отойти, продолжая недоумевать, с чего это вдруг Мануэла решила почтить своим присутствием похороны его несчастной сестренки, как вдруг их окружили репортеры и принялись щелкать камерами. Пьетро поморщился, представив себе первые полосы завтрашних газет. Значит, Мануэла специально устроила весь этот спектакль и заранее известила прессу. Да, хорошим вкусом она и раньше не отличалась, а после бракоразводного процесса стала вести себя и вовсе неприлично.

Почти бегом он бросился догонять своих и присоединился к ним уже в воротах кладбища.

— Ты едешь ко мне, — приказным тоном сказала тетя Анна, когда остальные родственники, попрощавшись, направились к своим машинам. — Поужинаем вместе.

Пьетро уже забыл, когда в последний раз был в доме на улице Сербеллони, где родился и вырос и где жил до тех самых пор, пока Анна, выкупив и его часть, не стала полновластной владелицей всего особняка. Войдя через ажурную чугунную калитку в сад, он вспомнил, как учился здесь кататься на велосипеде, ссорился с двоюродными братьями, ухаживал за девушками, правда, без особого успеха. Здесь, на зеленой лужайке, устраивались когда-то пышные приемы, сюда приходили друзья и влиятельные люди, многие заискивали перед дедом, чтобы только попасть к нему в милость.

Теперь все это в прошлом. Знаменитая фамилия Ровести превратилась в миф, при ее упоминании людям приходят на ум истории, которые с годами успели обрасти такими фантастическими подробностями, что стали похожи на сказки.

Тетя Анна, единственная из семьи, не только не потеряла свою часть наследства, но и сохранила родовое гнездо, скупив у остальных принадлежащие им части особняка.

Сердце Пьетро забилось, когда он вошел в холл и увидел лестницу с черными мраморными перилами. Сколько раз мальчишкой он рисковал сломать себе шею, съезжая по этим перилам со смешанным чувством восторга и ужаса! Пьетро улыбнулся, вспомнив свое веселое беззаботное детство.

— Прежде чем мы сядем за стол, я хочу с тобой поговорить, — сказала ему Анна, отдавая горничной пальто.

Пьетро тоже снял плащ и покорно последовал за теткой в гостиную. Анна закрыла дверь, чтобы им никто не мешал, и, повернувшись к племяннику, спросила:

— Ты, кажется, предпочитаешь виски?

Поставив на столик бутылку и стакан, она выжидательно посмотрела на Пьетро.

Он налил себе большую порцию, сделал глоток и направился к креслу. Вдруг он почувствовал, что очень устал.

— О чем ты хотела поговорить? — спросил он, растягиваясь в кресле и закрывая воспаленные глаза.

— О тысяче миллиардов, — ответила Анна. — Мария Карлотта ушла от нас, царство ей небесное, но проблема исчезнувшего наследства осталась.

— Но почему именно сейчас? — взмолился Пьетро.