— Вы мне угрожаете? — обалдел Дикарь.

— Предупреждаю. Улавливаешь разницу? А угрозы… обычно не применяю их, не люблю пустой треп, я сразу действую. Поэтому давай без осложнений.

— Пошли уже! — сказала София Борису, выдавая нетерпение.

— Минуточку, — схватил ее за руку Дикарь и тут же отдернул, опасливо посмотрев на Артема, который запросто одной лапой голову с плеч снесет. — Ты сказала, что тебе ничего не нужно, тогда… София, подпиши отказ от имущественных претензий на всякий случай, так сказать. А то бывает, разведутся мирно, тут же одна из сторон подает иск, мол, были нарушены права под давлением, теперь требую половину имущества.

— Ах-ха-ха-ха… — закатилась София от смеха. — А разыграли представление — будь здоров! На самом деле барахло превыше всего.

— М-да, нахваталась ты в ментовке словечек, — вздохнул Борис, затем покосился на Артема. — С кем поведешься…

— Не в ментовке, а в полиции, — поправила его София. — Мне нравится должность начальника пресс-службы, звучит круто. Идем, Боря! Из-за тебя и так откладывали сто раз наш развод, но теперь я хотя бы понимаю, почему ты не являлся: выдерживал меня. Вот прохвосты! Подписывать ничего не буду, в УВД меня научили внимательно читать документы, а на это требуется время, которого сейчас нет. Но, Боря! Даю тебе честное благородное слово: мне твое имущество, акции, деньги по барабану. Как и ты. Идем! Артем, подожди здесь.

— Может, лучше и мне с тобой? — настаивал он.

— Нет-нет, думаю, теперь проблем не будет.

Она решительно двинула в здание, за ней поплелся отставной муж, которого сопровождал раздосадованный Дикарь с папкой в руках. София слишком спешила, пришлось почти бежать за ней, при всем при том Борис не удержался от упреков на бегу:

— Ты променяла меня на этого жлоба? (София проигнорировала выпад.) — Значит, ты мне изменяла с ним, да?

— Главное, еще живя с тобой, я умудрилась ни разу не изменить Артему, — парировала она, намекнув, что неверна была до того, как ушла с чемоданами. — Жлоб, говоришь? Артем открыт, честен и никогда ничего не делает исподтишка, его уважают даже уголовники. А твои характеристики прямо противоположные. Хамишь, унижаешь, не замечая этого, весь такой прямолинейный, как доска. Но сам прекрасно распознаешь, когда тебе хамят, и твое самолюбие бесится. Значит, способен различать, где хорошо, а где плохо. А уж исподтишка урвать — ты в этом ас. Мне лапшу на уши вешал тоннами, а сам с бабами отрывался, не считая это изменами. Думаешь, я дура, не понимала? Мне просто было все равно. Пока не встретила Артема. Но когда я ушла, до тебя дошло, что ты потерял бесплатную няньку и служанку. Все, Боря, твоя проблема — больше уже не моя, я оставляю ее полностью тебе.

Слова Софии ударили по самолюбию Бориса, ведь то, что позволительно цезарю, не позволительно вассалам. Однако ничего не попишешь, рабы восстали, в данной ситуации нереально что-либо изменить, пришлось войти в помещение, где ставят штамп и выдают свидетельство о расторжении брака.

Борис не помнил, чтобы София так радовалась хоть чему-то, она просто светилась, как галогенная лампа, получив бумажку-освобождение от уз Гименея. Собственно, он вообще не узнавал свою слишком холодную (в прошлом) жену, ее будто подменили на двойника-антипода. Она помчалась к выходу, словно девчонка, но никак не дама в положении, выйдя из здания, помахала бумажкой Артему и бросилась к нему. Он поймал ее, оторвал от земли и… поцелуй на глазах у отставного мужа и равнодушной публики! Ой, противная картина… Бориса корежило от этой сладости-радости, что не преминул заметить Дикарь и посчитал своим долгом посочувствовать:

— Неприятно, когда чужой мужик целует твою жену.