А пределом моей тайной, приземленной мечты, было скромное желание, пройтись с Настей под ручку на виду у местной молодежной тусовки. Городишко у нас, так себе небольшой, нравы большого города не привились еще. Никто не владеет клубной картой, не ездит кампаниями по заграничным курортам, на рождество в Куршевиль, на гонки в Монте-Карло, на футбол в Испанию. Желание-то, может быть и есть, я не спорю, а вот возможности не те, кошелек потощей. Та монета, что открывает двери престижных мест, не звенит у местной тусовки в кармане.

Большой мир у нас представлен в усеченном виде. Местный Бродвей с центральной площади всего лишь метров на сто уполз в боковую улицу. Правда, улочка вывесками похожа на Лас-Вегас. Вот по нашему Бродвею, я и мечтал пройтись с Настей под ручку. Однако планка моих мечтаний, как сейчас выяснилось, была поразительно низка, по сравнению с той высотой, что взяла Настя. Она не просто прошлась с кавалером под ручку, она, она…я просто возмущен, она бегала на ночной свидание. С кем?.. Кто этот счастливчик? Почему изменила вдруг двум своим бескорыстным рыцарям. А ведь ни я, ни Данила, не смели не то, что заговорить с какой-нибудь ее подружкой, даже поздороваться мы боялись. Нам такой демарш устраивался, сразу вверялась протестная нота, мы оба оказывались персонами нон грата, она фыркала, рычала, заставляла нас исполнять одно поручение, нелепее другого, одним словом давала понять, что на чужую сторону смотреть не «моги». Пуп земли – это она. Икона – она! Помыкала нами, как хотела, на носилках разве только мы ее не носили, и опахалом не обмахивали, а так выказывали собачью верность и преданность. И такая награда, такая подлянка! Взяла и вытерла об нас ноги! На свидание она, видите ли, сбегала, счастливая прискакала. Постеснялась бы рассказывать! «До сих пор балдеет!»

– От чего балдеешь? – кипел я от возмущения.

От моего намерения скрыться за маской безразличия не осталось и следа.

– От вас, от мужиков балдею! Сроду не знала, что это такой кайф!

Добила она меня окончательно. Кобра моей ревности надула огромный капюшон возмущения, а неудержимая фантазия в этот момент посрамила бы любого сценариста-порнушника из Голливуда.

– И сколько мужиков было?

– Один! Если его можно мужиком назвать!

Как трехголовый змей, я пахнул на нее жаром ярости и обиды.

– Кто он?

Лучше бы я, дурак, молчал. Женщины кожей чувствуют, когда они не безразличны мужчине. Чувствуют, и играют, с нашим братом, как кошка с мышкой. Мне бы чудаку, проанализировать ситуацию и задать себе вопрос, чего это она приперлась ни свет, ни заря и еще травит меня? Чего это вдруг ей понадобилось афишировать об этом на весь белый свет? Не для того же она появилась, чтобы похвастаться? Мои аналитические способности оказались на уровне амебы. Я реагировал исключительно на уколы, а она мазохиста – наслаждалась. Улыбаясь, она повернулась ко мне:

– Спрашиваешь, кто он?.. А тебе зачем знать?.. Ревнуешь?

Я взорвался! Пока я тайно воздыхал, да украдкой бросал на Настю восхищенные взгляды, непонятно откуда взявшийся шустрый соперник назначил ей свидание, а эта кошка пошла на него. Вся желчь и ненависть к более удачливому сопернику выплеснулись из меня резким заявлением:

– Да нужна ты была мне, как собаке пятая нога.

Я отвернулся. Настя тронула меня за плечо.

– У меня было деловое свидание! Вадька – это был.