Вот только и у истребителя есть пушки. И ещё ракеты. Впрочем, они убедились, что с дальней дистанции нас не достать.

Пока они приближались и нацеливались в нас, я закончил заклинание и резко сбавил скорость. По гравитонному щиту застучали снаряды с безумной частотой, быстро выкачивая мою энергию.

Рывок выше — луч холода пробивает щиты истребителя и окутывает корпус. В кабину пилота не попал, но двигатели отказали. Причём он тоже тормозил закрылками, очевидно решив, что мы хотим зайти ему в хвост, резко сменив направление. Низко летящий аппарат рухнул на плодовые деревья, над которыми мы пролетали, и рванул с яркой огненной вспышкой и клубами чёрного дыма.

— У меня так мана кончится, они сравнительно слабы, но закидают числом, — цикнул я.

— Там будет горная область, наша манёвренность станет значимей. И… делать нечего. Можно попробовать сменить курс и приземлиться где-то в лесу, может, быть нас потеряют.

— Так и поступим. Нужна передышка и Мию разбудить, пусть помогает.

Вингбайки, что за нами летели, очевидно, сдались. Пока никого нового на радарах не было, мы резко сменили курс и перелетели в однородный лесок из прямых хвойных деревьев. Явно высадили для лесозаготовки этой породы дерева.

Никого рядом не обнаруживалось и мы опустились под раскидистые кроны, зелень имелась только на верхнем ярусе деревьев, что из-за низкого положения солнца ещё и всё время пытались друг друга перегнать, чтобы ловить побольше света.

Отцепил Мию и снял шлем. Девушка удержала содержимое желудка, хотя ей совершенно точно поплохело. Продолжил её чуть подлечивать и расталкивать, слегка охладив перчатку.

— А? — наконец открыла она глазки, с прищуром осматривая приятно пахнущий лесок, растущий ровными рядами, и мою недовольную физиономию. — Что случилось?

— Мы напились и погуляли, — сказал я совершенно серьёзным тоном. — По мере вечеринки всё больше местных присоединялось, ты начала что-то объяснять одному на нашем, он не понимал, но отчего-то оскорбился. Попытался тебя ударить, ты разбила о его голову бутылку. Началась драка, первым делом мы разнесли банкетный зал. Не знаю, как, но мы оказались в разных лагерях, я с Улбертом, а ты с его красавицей-женой. Всё стало хуже, когда я гравитонкой стал метать пробки от бутылок и пробивать ими стену, на которой намалевали мишень с гербом Гиммлеров. Если точнее, ты нарисовалала, кажется, каким-то их красным соусом. Во всяком случае, я хочу верить, что это не чья-то кровь. В общем, заснули в обнимку, а на утро меня вежливо, но настойчиво попросили пройти вон. Вопросы?

Призрак ржал в приватном канале, я же держал лицо.

— А… почему попа болит? — наконец спросила она и вот тут я не выдержал. После всего она спросила это⁈ — Эйгон, я серьёзно! Что ты делал с моей задницей, пока я спала⁈ Почему я ничего не помню⁈

Я стал ржать сильнее, опёршись на вингбайк, аж рёбра заболели. Призрак подключился к озвучанию и тоже смеялся.

— Да хватит, вы оба!

— Ладно-ладно, — я стал серьёзен, и Мия сразу поняла это по моему лицу. — Когда ты легла на матрас, тебя вырубило. Я закрыл шлем, газоанализатор обнаружил посторонние вещества, снотворное, что было спрятано в матрасе.