Элиот жадно выхватил из лап Снежного Великана журнал.

— Можешь идти, но если я найду хотя бы одну ошибку, никакой крыши целую неделю.

Снежный Великан скорбно кивнул и выскочил из кабинета.

Элиот де Милль опустился в высокое кресло, положил ноги на стол и уже погрузился в чтение, кегда почувствовал, что за ним кто-то наблюдает.

Он обернулся. Две сотни маленьких глаз взирали на своего мучителя через окно в стене. Элиот отложил журнал, быстрым шагом пересек комнату и уставился на толпу Снежных Великанов.

— Всем за работу! — приказал он и задернул штору.

Вернувшись к столу, Элиот де Милль с головой ушел в свой журнал. Он глотал статью за статьей, упиваясь похвалами в адрес тех, кто щедро одаривал журнал, и гадостями обо всех остальных жителях Харбор Хайтса. Каждая страница пестрела скандалами, слухами и наветами, каждый заголовок призывал читателей сплетничать и делать доносы.

Элиот де Милль улыбнулся.

Как же он любил воровать чужие секреты и продавать их подороже! Это делало его таким могущественным, умным и выдающимся. Его счастье омрачала лишь одна маленькая деталь — он боялся и шагу ступить из института, дабы ни один торговец с площади не узнал его лица. Пока эти убогие лавки будут стоять на Светлячковой площади, не знать Элиоту покоя. Если правда выплывет наружу, не быть ему больше могущественным, умным и выдающимся. Нет, он снова станет маленьким, беспомощным и уязвимым, как когда-то.

Но Элиот де Милль этого не допустит.

Он снова встал и подошел к окну, глядящему на Светлячковую площадь.

— Скоро, — проговорил он. — Очень скоро я избавлюсь от своих врагов.

Светлячковый вестник

Жил-был когда-то на белом свете юный сын мясника по имени Элфи Спенгл. Каждый день он садился на велосипед и развозил сосиски (признанные лучшими в городе) в разные концы Харбор Хайтса. У велосипеда было одно большое колесо — сзади и одно маленькое — спереди. А еще к рулю была привязана большая плетеная корзинка с сосисками.

Элфи Спенгл ненавидел свой велосипед. Ехал тот очень медленно, а в гору поднимался вообще еле-еле. Но главное, дети, живущие в Верхнем городе и разъезжающие на дорогих сверкающих велосипедах без всяких корзинок и с одинаковыми колесами, смеялись над Элфи.

Дети бывают иногда очень жестокими, а дети из богатых семей особенно часто. Развезя почти все сосиски по домам в Верхнем городе, Элфи отправлялся на Светлячковую площадь. Здесь его ждали последние покупатели. К концу дня настроение Элфи было совсем дурным, и он лютой ненавистью ненавидел весь Харбор Хайтс и всех его жителей. Его единственным желанием было побыстрее оставить сосиски в мастерской Ившема или в чайном магазине, бросить ненавистный велосипед в саду и предаться мрачным-премрачным мыслям у Кошачьего фонтана.

Но торговцы со Светлячковой площади оказались навязчивыми субъектами. Престарелые леди Нептун ласково заговаривали с ним и расспрашивали, как дела у его отца, словно им на самом деле было это интересно. Он ненавидел их за веселый нрав и переливчатый смех, так же как ненавидел этих ужасных Камомилло, из жалости угощавших его чаем; и дурацкого Ившема, предложившего как-то усовершенствовать его велосипед; и семейство Деллов, подаривших ему пару туфель из ковровой ткани. Они уверяли, что в них-де будет куда легче крутить педали.

Ну конечно! Так он им и поверил! Элфи Спенгл укрепился во мнении, что все эти странные люди куда хуже детей с площади Монморанси.

Единственным человеком, которого Элфи не ненавидел, была незнакомка, которую он иногда встречал у фонтана на Светлячковой площади. Эта была неряшливая, скрытная женщина, за которой по пятам ходили уличные кошки и коты. А главное, она казалась такой же несчастной и одинокой, как Элфи.

Напомним, Элфи развозил покупателям сосиски, а потому неудивительно, что его повсюду преследовали собаки.