Северянин оглянулся: высокородные взирали на Базурута с благоговением и обожанием, и ничего хорошего это яр-дану не сулило. «Ай-ай-ай! Хотя Бокам и хитер, но на этот раз он, кажется, оплошал! Кто бы мог подумать, что вера этих людей не ведает сомнений?» — с беспокойством подумал Мгал и навострил уши, ибо Базурут вновь занял место на левом помосте и поднял руку, готовясь поведать подданным империи волю Предвечного.

Вторая волна криков, вызванных шествием жреца через Холодный огонь, пошла на убыль, и, дождавшись тишины, Хранитель веры произнес громким, хорошо поставленным голосом, достигавшим самых отдаленных уголков зала:

— Возлюбленные братья и сестры мои! Ежегодно обращаемся мы в этот день к Предвечному, прося его ниспослать нам богатый урожай, удачу в делах, здоровье и многие лета беспечальной жизни. В этот же год помыслы наши должны быть об одном. Об одном просил я от вашего имени Предвечного. Просил о том, чтобы указал он нового Повелителя Земли Истинно Верующих. Просил, чтобы дал он вам знак, что слышит меня, а мне открыл имя того, кто достоин занять трон Эйтеранов после смерти Богоравного Мананга.

— Баржурмал! Тимилата! Баржурмал!.. — раздались неуверенные крики из-за спины Мгала.

Базурут сделал успокаивающий жест, прислушался к глашатаям, повторяющим его речь для стоящих на площади, и продолжал:

— С давних пор не возникало в империи споров по поводу того, кто наследует титул Повелителя империи. Мудрый Шак-Фарфаган раз и навсегда установил, кто имеет право претендовать на трон Эитеранов. Всем вам, однако, известно, что Богоравным Манангом не было занесено в «Книгу Наследников» ни имя дочери его — Ти-милаты, ни Баржурмала, коего принято считать сыном Повелителя империи и рабыни для наслаждений. Не были и не могли быть занесены, ибо не случалось до сих пор такого, чтобы дочери Повелителя Махаили занимали его трон. И уж тем более никогда не всходили на престол империи дети рабынь.

Базурут сделал паузу, и донесшиеся из глубины зала гневные выкрики: «Не место Баржурмалу на престоле!» — подтвердили, что цели своей он достиг, во всеуслышание назвав яр-дана сыном рабыни.

— Только Предвечный, в неизреченной мудрости своей, мог верно ответить на вопрос: кого должны мы провозгласить Повелителем империи. Вы видите: Священный огонь вспыхнул в знак того, что Божественный Кен-Канвале услыхал нас и дал ответ. — Хранитель веры указал на пляшущие языки Холодного пламени, и Мгал, решив, что сейчас-то жрец и заговорит о принесении в жертву яр-дана, покосился на стоявшего за спиной Баржурмала Гиля, своевременно предупредившего «тысячеглазого» о замыслах Базурута.

— Повелевать империей должна Тимилата — законная дочь Богоравного Мананга! — возвестил Хранитель веры, делая ударение на слове «законная». — А дабы избавить Землю Истинно Верующих от смуты, дабы не нашлось в ней желающих воспротивиться воле Кен-Канвале, потребовал он принести ему в жертву сына рабыни. — Базурут направил указующий перст в сторону правого помоста. Послушных этому наказу осыплет Предвечный милостями своими, с супротивников же оного взыщет сурово! Коли не принесена будет жертва тотчас же, падет на страну мор и глад, начнется усобица великая и Хладный огнь пожрет села и города! Выжжет он нивы и леса, и возопят подданные империи о пощаде, да не услышит их Предвечный, отворотивший лик свой от ослушников!..

Голос Базурута, обретший силу набата, заставил поежиться даже Мгала и прижавшуюся к нему всем телом Лив.