Игорю не хотелось задействовать импланты, и потому вдвоем с Экспозио они трудились, как каторжные. Тем не менее, все у них получилось, и машины навсегда упокоились под обрывом. Оставалось решить, что делать с лимузином. С одной стороны, жалко — добротная машина, крепкая, и даже огонь не причинил ей серьезного вреда, разве что закоптил. С другой — уж больно приметная игрушка, по такой на раз определят, куда делся шустрый иеговист. Подумав, решили отправить ее за внедорожниками, предварительно выгрузив все, что представляло ценность — в частности, отправлять на дно реки бар со столь богатым содержимым, как в этом трофее, было, по меньшей мере, вандализмом и преступлением против человечности. Да и топливо из бака, как, впрочем, и у других машин, стоило слить — во-первых, не следовало загрязнять реку демаскирующими пятнами, а во-вторых, самим пригодится. В общем, Эспозио при содействии дочери таскал в дом трофеи, а Игорь, не теряя даром времени, заменил оба колеса — и пробитое, и с разбитым диском — на запаски, благо их в багажнике нашлось аж четыре штуки. Водитель лимузина, судя по всему, был мужиком запасливым, и сейчас это было как нельзя более кстати. После же того, как машина вновь обрела способность двигаться, она своим ходом добралась до обрыва, после чего отправилась вниз, в место своего последнего пристанища.

Больше всего Игоря все это время беспокоил вопрос: а откуда Джопуа, точнее, его хозяева, знали об этом доме? Гостей в него отставной лейтенант не приводил, Эспозио с семьей и Софья были первыми. Строители рассказали? Возможно. Но почему он их заинтересовал? А может, орбитальная съемка? Но тогда почему именно его дом? И, кстати, зачем им детальная съемка именно этого квадрата? Это ведь и дорого, и рискованно… Глядя на круги, расходящиеся вокруг ушедшего на дно лимузина, Игорь прокручивал в голове информацию и так, и эдак, словно паззл, который не хочет собираться. А потом вдруг щелкнуло: в головоломке просто не хватает деталей. А вот если ввести в качестве допущения…

Эспозио как раз заканчивал отмывать руки, когда Игорь, практически бесшумно подойдя сзади, хлопнул его по плечу:

— Давай, заканчивай, и пошли в каминную. Посидим, подумаем — есть у меня одна идея.

— Ты бы поосторожнее, — недовольно пробурчал интендант. От неожиданности он дернулся и облил водой старые треники, в которых, собственно, и занимался переноской тяжестей, — у меня из-за тебя вид теперь, будто я, прости, обмочился.

— Да плюнь — все равно стирать. В общем, переодевайся и подходи — думать будем.

Спустя минут пятнадцать, когда Эспозио, переодетый уж в чистую одежду, вошел в каминную, Игорь как раз заканчивал разливать по бокалам вино. Обернувшись, он извиняющимся тоном сказал:

— Я о твоих вкусах не знаю, поэтому рискнул выбирать сам.

— Да без разницы, — Эспозио тяжело опустился в кресло. За эти дни он устал, как сволочь. Все же интендант — не десантник, подготовка другая. — Я в этом плане всеядный. Что, трофей распотрошил?

— Именно. Не пропадать же добру. Ну, вздрогнули?

— Вздрогнули.

Красное вино оказалось терпким и приятным, хотя и, на взгляд Игоря, чуть более кислым, чем надо. Впрочем, он ценителем тонких вин никогда не был. Уловив нетерпение в глазах Эспозио, он усмехнулся:

— Ладно, слухай сюды. Кажется, я начинаю понимать, что же вокруг нас творится. Точнее, вокруг тебя — я в этом деле так, случайно.

— И что же?

— Да все просто. Вспомни, с чего начались наши проблемы. В тебя стреляли, так?

— Ну да, так и было.