— Ну что, пошли.

— Куда?

— Наверх, старой дорогой. Думаю, к утру он успеет выбраться.

— А что ты сделал?

— У него в наборе программ есть одна для прокладки аварийных штреков. Ну, она сделана на случай, когда, например, машину засыплет или надо до людей быстро добраться. Минимальный диаметр штрека, укрепление сводов за счет плавления камня, режим экономии энергии. Короче, если на пути ему не попадется чего-то совсем уж тугоплавкого, выберется. На последнем издыхании, конечно, но, выберется, а нам соответственно не потребуется давать кругаля по этим пещерам. Единственно, знаешь, помоги, пожалуйста.

Вдвоем они довольно быстро забросали кости в изобилии валявшимися здесь каменными осколками — негоже людям оставаться непогребенными. Лазерным резаком Игорь выплавил в камне стены краткую эпитафию, вздохнул и сказал:

— Ладно, вот теперь пошли…

К дому они подъехали, когда уже практически стемнело, а за них соответственно начали волноваться. А вот дальше случилось то, чего Игорь ожидал меньше всего. Всегда спокойный, уравновешенный Эспозио, который вылез из машины первым, пока Игорь загонял бронетехнику под навес, решительно направился к погребу, выдернул оттуда полностью деморализованного Вилкаса и, прежде, чем кто-либо успел ему помешать, начал бить ему морду. Спокойно так бить, деловито, с абсолютно отрешенным выражением лица.

Игорь оттаскивал его с помощью Ирэн, Адалии и вышедшей ради такого случая из меланхолии Софьи. Утихомирить не такого уж и сильного, казалось бы, имперца удалось с трудом, хорошо еще, никто не пострадал. Впрочем, как только их оторвали друг от друга, Эспозио как-то сразу вдруг обмяк и без сопротивления позволил женщинам увести себя в дом. Игорь тем временем сгреб Вилкаса, лицо которого представляло собой один сплошной кровоподтек, за шиворот, подтащил к погребу и толчком отправил его обратно, под землю. После этого вновь закрыл и на этот раз подвесил тяжелый замок — не для того, чтобы пленный не убежал, а чтобы открывший в себе такую неожиданную грань характера Эспозио снова до него не добрался.

Вечером они вновь, теперь уже все вместе, сидели у камина. Игорь меланхолично и не очень умело пощипывал струны изрядно потертой гитары, как завороженный глядя в огонь, а Эспозио, левой рукой гладя устроившуюся у него на коленях псину, держал в правой руке бокал с коньяком и, прихлебывая его, как воду, говорил:

— …понимаешь, не сдержался. Как вспомнил тех, кого мы там нашли… В общем, я бы его убил, наверное.

— Нервишки-то лечить надо, — так же меланхолично, как и играл, отозвался на это Игорь. — Этот козел, разумеется, та еще сволочь, но причем здесь он? Думается мне, он к тому преступлению не мог быть причастен просто физически.

— Да какая разница? Он их начальник — стало быть, несет ответственность за все, что творят его люди.

— Спорный вопрос. Он ведь, если вдуматься, и начальником-то стал недавно.

— Однако, согласившись на эту должность, он автоматически принял на себя и сопутствующую ответственность, — не сдавался Эспозио. Прежде, чем Игорь нашел, что возразить, вмешалась Софья:

— Мужчины, а может, вы все же объясните нам, грешным, в чем дело? А то щебечете там что-то на своей волне, а мы сидим тут, как дуры, и глазами хлопаем. Как-то нехорошо получается. Или вы, может, за день наговориться не успели? Так я вам напоминаю, что женщины — не предмет мебели, нам тоже какое-никакое внимание требуется.

Игорь хотел было съязвить на тему «почему как», но передумал — в словах девушки была изрядная доля правды. Вздохнув, он аккуратно отложил инструмент и коротко, быстрыми рублеными фразами ввел остальных в курс дела.