Наступил момент взаимного, трогательного и горячего приветствия. Трубка без задержки стала переходить из рук в руки. Начались воспоминания, и все они так или иначе были связаны с Виннету.

В самый разгар оживленной беседы появились Янг Шурхэнд и Янг Апаначка. Они хотели подсесть к нам, но ни один человек не обернулся к ним и не уступил место. Они простояли довольно долго, потом направились обратно к лошадям. Только теперь их наконец заметили. Атапаска крикнул:

— Пусть сыновья Олд Шурхэнда и Апаначки подойдут ближе!

Голос говорившего прозвучал так, что они вынуждены были повиноваться, даже если бы не хотели этого. Все замолчали. В тишине слышалось лишь потрескивание костра. Атапаска обратился к прибывшим:

— Разве Янг Шурхэнд и Янг Апаначка — вожди?

— Нет, — прозвучало в ответ.

— А Олд Шеттерхэнд?

— Он вождь.

— Он перенес почти семьдесят суровых зим, а они не пережили и тридцати легких лет. И все же они не идут к нему, а требуют, чтобы он пришел к ним! С каких пор у красных людей стало правилом, что старость должна подчиняться молодости, а опыт — неопытности? Нам нужно, чтобы наш народ воспрянул ото сна! Мы хотим, чтобы он изучил свои права и обязанности. Мы хотим, чтобы он стал образованной нацией. Но как этого достичь, если мы не соблюдаем простейших правил, которые в ходу даже у самых диких из диких: младшие всегда почитают старших?

Тут Янг Шурхэнд гордо произнес:

— Мы люди искусства!

— Уфф, уфф! — вырвалось у Атапаски. — Вы люди искусства? Вы это уже доказали? Олд Шеттерхэнд, пожалуй, тоже из таковых, но он никогда себя так не называл. Даже если человек искусства был бы высшим или божественным существом, обладая теми качествами, которые не смог бы развить никто другой, то прежде всего он должен стать образцом добродетели. Спросите ваших отцов, спросите Кольму Пуши, чем они обязаны Олд Шеттерхэнду? Неужели он за свои поступки и любовь, тысячу раз им доказанную, должен бегать за их сыновьями, потому что те утверждают, что они люди искусства? Каково оно, ваше искусство? Гигантская фигура Виннету? Искусство ли это? Наш великий Виннету был скромен. Он уважал и чтил старость, его заветным желанием было помогать другим, осчастливливать их. А вы так горды, что не хотите первыми навестить его лучшего друга! Следовательно, вы никогда не понимали и не понимаете Виннету. Как можете вы честно и правдиво создавать его образ? Где ваши отцы? Они еще не появились?

— Пока нет. Они уехали сегодня рано утром и вернутся лишь к вечеру.

— Так скажите им, когда они приедут, вот что: вожди требуют от них явиться к Олд Шеттерхэнду и просить прощения за своих сыновей. А мы прибудем через час к вашему созданию и проверим, настоящие ли вы художники. А теперь можете идти!

Они ускакали, не сказав ни слова извинения или оправдания. А когда мы через час прибыли к высокому блокгаузу, где они работали над моделью, оба уже стояли в дверях и почтительно пригласили нас войти. Они выглядели как люди, которые хотят рассердиться, да не могут. Впрочем, это были довольно симпатичные молодые люди, и, глядя на Душеньку, я чувствовал, что она внутренне готова даже защищать их. Она кивнула им и улыбнулась, а я ограничился приветственным жестом, чтобы не оскорбить Атапаску.

Дом был круглый и издали напоминал здание цирка. Внутри не было никаких перегородок. На деревянной раме было натянуто полотно, довольно точно изображающее панораму горы Виннету, с двумя ее огромными скальными башнями, и окрестностей. На более высокой скале стоял памятник Виннету. Сама же модель, высотой около восьми метров, возвышалась в центре помещения.