|
– Мы с Гумилевым и дедом, оказывается, любим одну и ту же книгу. Что бы это значило? И где, интересно, сейчас тот экземпляр «Илиады», что у Гумилева отобрали в ЧК?… Но на эти вопросы интернет поисковики ответа дать не могли. А вот Федя Сумкин ответил хотя бы частично. – Нет, старик, – услышал Чижиков в мобильнике его жизнерадостный голос. – Ты уж извини, но – нет. Это не Гумилев. – Да почему же? – Коте не хотелось так просто расставаться со столь подходящей гипотезой. – «Гу ми» – типичный Гумилев получается. В транскрипции. Я, конечно, никак не хочу подрезать крылья вскипевшему в твоем организме процессу познания и даже просветления, – ехидно заявил Сумкин, – однако же позволь заметить, старик, что китайцы пишут иероглифами, а иероглифы имеют свои чтения… – А я про что? «Гу ми»! – Видишь ли, старик… – Федор кашлянул. – Скажем так, у китайцев есть уйма иероглифов, которые читаются удивительно малым количеством слогов. Иными словами, одним и тем же слогом «чжан» может читаться большое количество разных иероглифов, в том числе одна из самых распространенных фамилий. Только не спрашивай меня, как китайцы друг друга понимают и все такое – не надрывайся, не стремись сразу вывихнуть мозг. Нельзя пытаться усвоить так много нового за один раз, старик, я искренне опасаюсь за твой рассудок… – Да кончай уже издеваться! – Да когда я издевался то?! О тебе же забочусь. Ну ладно, ладно. Так вот, то, что тебе кажется столь обманчиво знакомым, а именно «гу ми», на фотографии, которую ты мне показал, и в общепринятой китайской транскрипции фамилии великого русского поэта Гумилева, – записано иероглифами, которые читаются одинаково, но пишутся по разному. Соответственно, и значения у них разные. Улавливаешь, старик? – Ну… – Вот и ну. На твоей фотографии «гу ми» – «древняя тайна», а Гумилев транскрибируется на китайский как «Гумиляофу». Даже если мы выбросим к чертям собачьим последние два иероглифа, то из первых двух с надписью на фотографии совпадает только один – «гу», а второй, тот что «ми», означает никакую не тайну, но самый обычный «рис». Тот рис, который едят, понимаешь? Хлеб китайского народа. – То есть… это не Гумилев? – Нет, старик. Извини, если расстроил. Ты, кстати, в Китай еще не передумал лететь? А то я запросто могу вместо тебя метнуться… «И отчего я его терплю, Сумкина этого?» – отрешенно подумал Чижиков, нажимая кнопку отбоя. Он выключил компьютер, сунул дракона в карман, потом набрал на мобильнике другой номер и договорился о встрече по поводу кошачьих документов, после чего покинул квартиру. И первый, с кем он нос к носу столкнулся, миновав лестничный пролет и завернув на следующий, был Сергей. * * * Это был день странных встреч на лестнице. Первым оказался Сергей. Когда Котя столкнулся с ним на лестнице, то даже и не удивился, а просто быстро сделал шаг в сторону и прошмыгнул, даже пробежал по ступенькам мимо, не слушая «подождите! я вам звонил! нам надо поговорить! да подождите же!» Оставив Сергея позади, Чижиков поспешно устремился вниз, но на следующей площадке опять столкнулся с ним нос к носу и, признаться, несколько опешил. На сей раз Сергей был готов лучше и сполна воспользовался секундным Котиным замешательством: ухватил за рукав, довольно цепко ухватил, попытался заглянуть в глаза, но Чижиков с возгласом «да отцепись ты!» рывком освободился, отпихнул Сергея с пути и помчался по лестнице со всех ног. «Чертовщина какая то…» – пронеслось в голове, и не успел Котя осознать, что именно это определение употребил и его дед в отношении дракона, как вновь оказался с настырным Сергеем лицом к лицу. |
