— Проклятье! — воскликнул Джордж. — Впрочем, я все равно не могу дышать этим супом. Открой окно.

Пронизывающий марсианский ветер ворвался в кабину с последними остатками песка. Джордж закашлялся, натянул шерстяную шапочку на уши и включил обогреватели.

— Я чувствую песок на зубах.

Аллен с тоской посмотрел на небо.

— Земля, — сказал он. — И Луна висит у нее на хвосте.

— Земля? — переспросил Джордж с едва уловимой ноткой презрения и показал пальцем на горизонт. — Посмотри лучше на старый добрый Юпитер.

Откинув голову назад, он запел густым баритоном:

Последняя нота вибрировала и прерывалась, вибрировала и прерывалась снова и снова, с постоянно возрастающим темпом, пока завывания не разорвали воздух с сотрясающей барабанные перепонки силой.

Аллен уставился на брата выпученными глазами.

— Как ты это делаешь?

Джордж усмехнулся.

— Это ганимедская трель. Никогда раньше не слышал?

Землянин покачал головой.

— Слышал о ней, не более того.

Тон брата стал более сердечным.

— Естественно, такое возможно только в разреженной атмосфере. Слышал бы ты меня на Ганни. Упал бы со стула, если бы услышал лучшие мои выступления. Подожди. Сейчас хлебну кофе, и ты услышишь двадцать четвертый стих из «Баллады о Ганимеде».

Он сделал глубокий вдох.

И вдруг...

Аллен схватил его за руку и потряс. Ганимедец мгновенно замолчал.

— Секунду назад я услышал стук по крыше. Там кто-то есть.

Джордж посмотрел на потолок.

— Садись за руль. Я посмотрю.

Аллен покачал головой.

— Я сам посмотрю. Не могу доверить себе управление этой допотопной штуковиной.

В следующее мгновение он уже стоял на подножке.

— Не останавливайся, — крикнул он и закинул ногу на крышу.

Он замер в этом положении, заметив на себе пристальный взгляд двух желтых щелочек-глаз. Понадобилось больше секунды, чтобы он понял, что встретился лицом к лицу со слизнехвостом, то есть данную ситуацию по опасности можно было сравнить с обнаружением гремучей змеи в собственной постели на Земле. Впрочем, времени на умственные сравнения с земными опасностями не было, потому что слизнехвост бросился на жертву, и его ядовитые клыки сверкнули в свете звезд.

Аллен попытался увернуться и не удержался на крыше. Он упал на песок, словно в режиме замедленной съемки, и мгновенно почувствовал на себе холодное чешуйчатое тело марсианской рептилии.

Ответные действия землянина были почти инстинктивными. Он выкинул вперед руку и сжал пальцами узкую морду твари.

В этом положении человек и животное превратились в бездыханную скульптурную группу. Человек дрожал, сердце бешено колотилось в груди. Аллен не смел пошевелиться, потому что понимал, он не может четко контролировать движения конечностей в условиях непривычной силы тяжести Марса. Мышцы сокращались почти самостоятельно, нош начинали шевелиться, хотя он сам этого вовсе не хотел. Он попытался просто замереть и подумать.

Слизнехвост извивался, из его пасти, крепко сжатой рукой землянина, вырвался оглушительный визг. Ладонь Аллена стала скользкой от пота, он почувствовал, что морда твари чуть повернулась в его руке. В панике он сжал пальцы еще сильнее. По физической силе слизнехвост, конечно, не мог сравниться с землянином, даже с уставшим, испуганным, не привыкшим к гравитации землянином, но достаточно всего одного укуса, без разницы куда. Слизнехвост резко дернулся, выгнул спину, засучил лапами. Аллен держал его обеими руками и не смел отпустить. У него не было ни пистолета, ни ножа. Рядом, на гладкой поверхности пустыни, не нашлось даже камня, о который можно было бы размозжить череп твари. Песчаный грузовик давно исчез в марсианской ночи, он остался один, вернее, наедине со слизнехвостом.