Джесси упрямо покачала головой. Гленда отдернула руку от мокрого пятна на стене:

– Я тебя знаю, Джесси! Вынудила его обратить на себя внимание, не так ли? Притворилась, что больна, и ему пришлось оставить тебя ночевать! Готова побиться об заклад, что ты стонала и закатывала глаза, лишь бы не дать ему уйти! Он держал тебя за руку, верно? Так вот, вовсе не желал этого делать, сестричка! Он даже не считает тебя женщиной, и ты это знаешь.

– Довольно, Гленда, – велела миссис Уорфилд, нервно оглядываясь.

– А теперь ты заставляешь его тащить тебя вниз по лестнице! Какой позор, Джесси! Клянусь, ты нарочно испортила платье!

– Довольно, Гленда, – повторила мать, видя, что Джесси бледна как смерть. – Возможно, твоей сестре действительно нездоровится. Оставь ее в покое. Выгляни в окно, дорогая. А, Джеймс, вот и вы.

Джеймс машинально шагнул к кровати и уже собрался надеть на Джесси халат, но миссис Уорфилд громко охнула:

– О нет, Джеймс, так неприлично! Нет, милый мальчик, лучше прогуляйтесь с Глендой, пока я переодену Джесси. Гленда, иди с Джеймсом.

Джеймс понес Джесси вниз. Съежившись от неловкости, она камнем повисла у него на руках, замкнувшаяся, ушедшая в себя. Даже он чувствовал это. Джеймс успел подслушать большую часть разговора с Глендой, и угрызения совести за то, что он избавляется от Джесси, терзали его. Вероятно, жизнь девушки в родном доме совсем не легка. Неудивительно, что она все время проводит с лошадьми. Джесси чистила стойла. Чинила сбрую. Ездила верхом и участвовала в скачках. И, как правило, приходила первой. Так что, похоже, вполне способна справиться со своей мамашей и завистливой сестрой, а если же нет... что ж, ей было куда скрыться – конюшни не так уж далеко от дома.

Джеймс донес ее до экипажа и бережно усадил.

– Ну вот, все в порядке. Завтра приеду узнать, лучше ли тебе. Лежи подольше. Побереги себя.

И, улыбнувшись миссис Уорфилд и Гленде, добавил:

– Леди, хорошенько позаботьтесь о Джесси. У нее была тяжелая ночь.

– Непонятно почему, – пробормотала Гленда, пожирая глазами то место, которое находилось у него пониже пояса.

– Еще успеем узнать, – успокоила ее миссис Уорфилд, милостиво позволяя Джеймсу помочь ей устроиться в экипаже.

– Подвинься, Джесси, – велела она и улыбнулась Джеймсу.

– Спасибо за то, что приютили ее.

«Приютил... словно бездомного щенка», – горько подумала Джесси.

Джеймс смотрел вслед катившемуся по длинной аллее экипажу. Сквозь гравий, которым была усыпана аллея, пробивалась сорная трава. Нужно послать кого-нибудь выполоть ее и разровнять гравий граблями. Все такое голое, неустроенное! Хорошо бы посадить еще деревья – вязы и дубы. Марафон должен утопать в зелени, выглядеть процветающим поместьем. Джесси права, черт бы ее взял! Здесь требуется так много труда. Есть к чему приложить руки!

«Бедная Джесси», – подумал он и тут же рассмеялся.

Да, ему жаль ее... до первых же скачек, в которых будут участвовать оба.

Глава 7

В четверг утром Джеймс, щурясь от яркого солнца, шагал по Калверт-стрит, мимо бесчисленных издательств и книжных лавок, к дому 27. Он стал завсегдатаем лавки Комтона Филдинга еще с тех пор, когда бегал в коротких штанишках.

Он вошел в отделанный темными панелями прохладный зал, заваленный от пола до потолка стопками книг, казалось, безнадежно перепутанных, – известный научный труд Мейсона по дренажным системам валялся поверх «Памелы» Ричардсона. Но беспорядок был кажущимся – Филдинг мог в любую минуту безошибочно вытащить нужный том. Сегодня в лавке никого не было, и Джеймс обрадовался, поскольку услышал накануне, что из Парижа получены пьесы Корнеля.