— И прекрасно! — взорвалась она. — Спасибо, что помог сделать последний шаг!

Конечно, он ее так вот запросто не уволит. Ведь надо все оформить, найти идиотку, которая согласится работать за мизерную плату, научить ее «писать под Герасимова», и так далее. Но… Может, это хорошая идея?

— Ты рассказала ему про Волкова? — Гера все еще носился вокруг.

— Гера, ты смешон! — процедила сквозь зубы Аврора.

Все дело в том, что не будь Аврора Авророй, а будь она какой-нибудь Ритой, Аленой или даже Наташей, то есть милой честолюбивой девочкой, которая наконец-то оставила работу на кабельном ТВ Восточного, допустим, округа и перебралась на «настоящее» радио, она могла бы, будто нечаянно, упомянуть при программном директоре, что вот недавно встретила Волкова… Мол, совсем он, бедняга, замучился со своими «мыльными» показами и снова начал пить… И буквально на днях так надрался с Герой, что Гера весь следующий день говорил нечеловеческим голосом… В общем, честолюбивая бы девочка стала ценным доносчиком в надежде, что ее заметят, наградят и так далее. Ну так ведь то девочка…

— Знаешь, мне надо ехать, — сообщила Аврора.

— Куда это? — насторожился Гера.

— На презентацию Валерии, — отрезала Аврора.

Валерию на радио уважали и всегда сообщали о том, как прошла вечеринка в честь ее нового диска — совершенно бесплатно, в отличие от многих других исполнителей.

— Можешь корреспондента послать, — предложил Гера.

— Меня позавчера Пригожин пригласил, — мстительно соврала Аврора. — Он хороший друг отчима, так что отказаться неудобно.

— Ладно… — не без уважения согласился Гера. — Если увидишь Волкова, не подходи к нему! Ты с ним не дружишь! Не говори с ним обо мне!

Аврора схватила пальто, шапку и шарф, взвалила на плечо здоровенную сумку, набитую непонятно чем: документы, диктофон, фотоаппарат, майка с логотипом «Мерседес» и такая же бейсболка (остались после презентации месячной давности), две книги — «Самая шикарная свадьба» Богдановой и «Империя Ангелов» Вербера и прочая ерунда. Сумка была старая, коричневая, «самсонит», и Аврора любила ее за универсальность: можно вытащить все барахло, оставить только книжку да диктофон и пойти на работу. А если понадобится запихнуть по дороге домой пару бутылок йогурта и пачку макарон — пожалуйста, в тесноте, да не в обиде… Выглядит, конечно, не очень женственно, но это Аврору как-то не волновало, она считала, что можно быть сексапильной и без всяких дурацких ухищрений вроде безумно дорогих сумок из крокодила с массивной фурнитурой «под золото».

В туалете она швырнула пальто рядом с раковиной, распустила волосы, начесала у корней — прическа а-ля Кейт Мосс, припудрила т-зону лица, собралась было накрасить ресницы, но поленилась: это же такая возня — мазать основой, потом удалять комки туши, расчесывать… В конце концов, ресницы и так черные, зачем их еще дополнительно красить? Иногда Авроре казалось, что у нее отсутствуют то ли какие-то женские гены, то ли гормоны — все досталось Жанне, ха-ха! Она не понимала столько вещей: зачем, например, нужны румяна, если у всех так или иначе — от вина, от мороза, от солнца, от духоты — розовеют щеки; зачем нужно иметь двадцать блесков для губ, если они все примерно одного цвета; почему кружевное белье за двести долларов лучше трикотажного за пятьдесят, если его все равно снимаешь, а потом находишь под кроватью — в пыли, если не в пепельнице, набитой окурками; почему женщины носят декольте, в то время как мужчина в штанах в облипку выглядит идиотом? Не то чтобы Аврора была феминисткой — нет, она никому ничего не доказывала, просто некоторые вещи казались ей совершенно необъяснимыми и, если честно, довольно глупыми.