Из таверны донесся голос белого мага:

— Никакой паники, это вовсе не предвестник катаклизмов.

Но народ выбегал из здания, и все ждали, чего я скажу. Это потому, что год назад я предупредила о сильном шторме и посоветовала закрыть ставни и поснимать вывески. Кто послушался, обошелся без убытков, остальные сделали выручку стекольщикам…

— Нет, бури не будет, — тихо сказала я.

— А чего было-то? — спросил кто-то из мужиков.

И правда — что это было?

Ответ пришел сам, интуитивный и страшный.

— Это была смерть, — произнесла я едва слышно, — неправильная, безвременная, дикая и мучительная смерть.

А потом случилось то, что меня вообще дико бесит!

Так уж вышло, что мой двоюродный дед был немного белый маг, слабый и потому стал аптекарем, но факт остается фактом. Так вот, когда ведьма поселяется на постоянное место жительства, она вбивает в это место свой источник силы. Мы ведьмы, мы к земле привязаны, и без такой привязки черная слаба, как новорожденный котенок, а потому и делаем это как можно скорее, часто вообще бездумно. Вот и я источник силы установила, не удосужившись сначала поискать, куда свой деда вбил, он же как маг слабый был, а слабые белые тоже центруются. И так вышло, что практически в то же место и установила!

Теперь вот расплачиваюсь.

— Госпожа ведьма, вы куда? — раздалось мне в спину и даже, кажется, от морды.

Пошел он! Бесит!

Преодолев площадь, вошла в лавку, схватила зелья, даже не задумываясь какие, вышла. Свернула в проулок, прошла мимо домиков с освещенными фонариками окнами, подошла к лавке торговца тканью, открыла ударом ноги. Бесит!

— Ой, госпожа ведьма, как вы вовремя! — обрадовался спешащий на звук едва не выломанной двери торговец.

— Тьма вас раздери! — прошипела вместо приветствия.

Хотя вообще-то я так подозревала, что двоюродный дед мне нарочно лавку свою завещал. Он об особенностях черноведьминских знал преотлично и понимал, что в первую очередь я буду силу центровать, а там в погребе было только одно очень удобное и расчищенное место… Гад!

Поднялась на второй этаж, без стука ворвалась в спальню, с ненавистью посмотрела на молодую женщину, которая встревоженно вглядывалась в уже синеющего ребенка.

— Ой, госпожа ведьма… — пробормотала дочка торговца, — а он не дышит… кажется.

— Только «кажется»? — ехидно переспросила я. — Достали!

И швырнув на столик пузырьки с зельями, начала нервно срывать с пальцев кольца и накладные ногти, все это сунула мамаше со словами:

— Держи.

Ребенка схватила за ногу, вздернула вверх, дала по попке. Младенец закхекал, а затем заорал во все детское горло, выплюнув маленький мускатный орех, после дитенка еще и вырвало.

И вот в этот эпический момент, когда я стою над кроваткой, дитя орет и исходит рвотой одновременно, а мамаша зачарованно на все это взирает, — распахивается дверь и врывается морда с оружием наготове.

Дальше раздалось эпическое:

— Ведьма, осторожно положите ребенка и отойдите! Не вынуждайте меня применять оружие!

Все, это была последняя капля в мою чайную ложку терпения.

— Эмилья, будьте так любезны положить мои ногти на стол и разберитесь с придурком, — очень вежливо попросила я.

Я вообще когда злюсь, всегда вежливая.

Но женщина ничего сделать не успела — в комнату ворвался белый маг, перехватил запястье морды и, задыхаясь, что говорит не в пользу его физической формы, затараторил:

— Господин мэр, да она по зову белого источника шла, я же вам сразу сказал.