Из груди морды раздалось глухое угрожающее рычание, из живота гораздо более угрожающее урчание, и я испугалась. За свой нужник, естественно.

— Знаете, — протянула осторожно, — вам бы желательно домой бы… в смысле в мэрию. А то рискуете не добежать.

Повторное урчание в животе полностью было со мной согласно.

А морда нет.

— Вы! — прошипел, краснея, господин мэр. — Это госпожа Блошич купила у вас!

Пожав плечами, сразу предупредила:

— В нужник не пущу.

— А мне уже не нужно! — взревел мэр.

— Да? — скепсис скрывать не стала. Затем повторно взяла бутылочку, обратила внимание на то, что в ней болтались лишь весьма скудные остатки зелья, и, возвращая «Огненную страсть», честно сообщила: — Нужно. Поверьте мне как специалисту — после такой дозы у вас это «нужно» продлится как минимум до рассвета. Доброй ночи.

Морда хотел было что-то сказать, но в этот момент в животе вновь заурчало, и новоявленный градоправитель не сумел выдавить из себя ни звука, боясь оконфузиться. То есть вербально он безмолвствовал, но глаза, но выражение лица, но сжимающиеся кулаки…

— Пока-пока, — пропела крайне довольная собой ведьма, закрывая дверь перед носом натужно краснеющего посетителя.

К слову, уходил он, гордо чеканя шаг, и ускорился только после того, как миновал фонтан, в надежде, что я уже не увижу. Зря — черная ведьма сидела на чердаке, у маленького пыльного окошка и все увидела.

Жизнь прекрасна.

Из-за ночного происшествия я проспала рассвет и пробежку, а потому настроение утром было преотвратное и все бесило. Едва успела после завтрака надеть ведьминскую униформу, зашел господин Оверн, заместитель главы городского совета. Пробубнил что-то про постановление мэра, сунул бумажку на выселение… под моим внимательным взглядом бумаженцию забрал, скомкал, засунул в карман, после жалобно спросил мазь от суставов.

В обед зашел новый священник, спросил, не желаю ли я поучаствовать в аутодафе. Согласилась при условии, что сжигать будем священника. Мужик почему-то отказался и не изменил своего решения даже после того, как я расписала, как это все будет тепло и весело. После моего рассказа Доминус побледнел и поспешил откланяться. Жаль, хотелось развлечься.

Вечером состоялось представление мэра населению города. Морда был бледен, заметно пошатывался, но таки прочитал речь про то, что потерпит, а что нет, в своем городе. Собственно, как и следовало ожидать, черных ведьм мэр терпеть был не намерен. Это он зря. Я-то жалостливая, ну Люсинда тоже, может, его пожалеет как объект возможных матримониальных планов, а вот Мадина такого не прощает… Но как я ни рассматривала толпу, Мадины видно не было, что странно. Люсинду заприметила сразу — та сидела в уличном кафе на самом удобном месте и слушала речь, потягивая коктейль, кстати, мне махнула приветственно. Старая Грехен, шаркая ногами, прошла мимо собрания, сама прошла, а вроде как слегла уже, крепкая старушенция, но вот Мадины не было. Странно. Надо бы зайти, проведать.

К слову, после заявления морды о нетерпеже черных ведьм энтузиазма у жителей поубавилось, зато артель гробовщиков заметно оживилась, походу сегодня-завтра пойдут снимать мерки.

А потом новый градоправитель сделал ход конем и объявил невероятное:

— В связи с военным положением, на которое переходит королевство, в город вступают два полка, а к городскому порту будет пристроен военный форт.

Площадь погрузилась в напряженное молчание.

— Черт! — выругалась черная ведьма, едва не поперхнувшись чаем.

Люсинда обернулась, посмотрела на меня. Грехен, еще не ушедшая с площади, тоже остановилась.