Может показаться, что причина в географии — в России колониальные территории примыкали к метрополии.

Но это заблуждение. Вплоть до конца 19 века добираться из столицы до окраин империи было и дольше, и дороже, и неизмеримо трудней, чем морем в Африку или даже Индию. Причина относительной устойчивости российско-советской империи вовсе не в сухопутности, а в ином принципе «собирания земель». Оргработа с руководящими кадрами национальных автономий всегда была сильной стороной наших национальных лидеров.

Если испанцы уничтожали туземные элиты, а французы с англичанами их снобировали, то Россия предпочитала туземную аристократию ассимилировать, делать частью собственного дворянства.

Эта практика сложилась естественным образом: для победы над Ордой и Казанским ханством Москве были необходимы татарские царевичи и мурзы, которых охотно приглашали на службу, наделяли вотчинами, брали в зятья. Впоследствии российскими дворянами стали и остзейцы, и шляхтичи, и украинская старшина, и крымские мурзаки, и родоплеменная знать ногайских, калмыцких, кавказских кланов.

^{Все колонии — под боком}

^{Карта Российской империи (1912)}

Больше всего в этом смысле повезло грузинским «азнаури», которые при включении Грузии в состав империи получили права потомственного дворянства, хотя по своему статусу и имущественному положению скорее напоминали русское сословие однодворцев. Княжеский титул в 19 веке стал звучать менее пышно, чем графский, — отчасти из-за того, что грузинским «тавади» (феодалам среднего ранга, вроде европейских баронов) было дозволено именоваться «князьями» и князей вдруг образовалась такая прорва, что во время Кавказской войны из них составилась целая «княжеская сотня» — для такого количества «сиятельств» не хватало офицерских должностей.

Привилегированное положение грузинской аристократии в России объяснялось тем, что Грузия в конце 18 и начале 19 века имела для империи особенное стратегическое значение и рассматривалась как трамплин для последующего покорения всего кавказского региона. Петербург относился к тамошнему дворянству чрезвычайно осторожно и бережно.

Вся эта длинная преамбула понадобилась мне, чтоб найти хоть какое-то рациональное обоснование для нижеописанного удивительного эпизода. Других подобных казусов в мировой истории колониальных захватов я, пожалуй, не знаю.

16 апреля 1803 года вдовствующая царица Мариам (Мария Георгиевна) в тифлисском дворце заколола кинжалом генерала И.П. Лазарева, начальника ограниченного контингента российских войск, обеспечивавших мир и порядок на территории братской Грузии (терминология из другой эпохи, но суть та же).

Источники по-разному мотивируют это поразительное преступление, но ни одна из версий не выглядит убедительной.

^{Предположительно это произошло как-то так}

^{Убийство И.П. Лазарева, гравюра.}

Что там случилось на самом деле, непонятно. Известно, что Лазарев имел приказание переправить царицу — с почетом, но решительно — из родных краев в Россию, чтоб лишить знамени сепаратистски настроенную часть местного дворянства. Известно также, что Мариам уезжать на чужбину не хотела.

Якобы царица пыталась сбежать в горы (с одиннадцатью-то детьми?).

Якобы генерал пытался стащить ее величество за ногу с изображенной выше тахты (русский генерал августейшую особу — за ногу?).

Мало верится и в то, что Мариам произнесла над окровавленным телом длинную и трудно выговариваемую фразу (ее с удовольствием цитируют все источники): «Такую смерть заслуживает тот, кто к моему несчастью добавляет еще и неуважительное ко мне отношение».