— Потому что ты не обязана волноваться.

Его монотонный ответ царапнул ее, но не причинил боли, как раньше.

— Я помню, но все равно волновалась. Ты не можешь запретить мне этого, — мягко сказала она.

— Ты ведь не ушла от меня, если бы диагноз, который я поставил себе, подтвердился?

— Если бы и ушла, то не по этой причине.

— Нет, я почти уверен, что ты осталась бы со мной не ради денег. Ты бы осталась потому, что у тебя доброе сердце. Я понял это еще в тот первый день, в Центре.

— Нет. — Лили закрыла глаза, больше, чем когда-либо, желая признаться ему в своих чувствах.

Хантер взял ее руки в свои ладони.

— Я бы предпочел умереть в одиночестве, чем позволить тебе остаться со мной из жалости.

— Ты дурак! — сквозь слезы выпалила она. — Я беременна! Я бы сама ушла от тебя, если бы знала, что ты остаешься со мной из долга. Я бы не вынесла этого.

Лицо Хантера превратилось в маску, на которой жили только глаза.

— Тебе ничего не пришлось бы выносить. Ребенок, — по его лицу пробежала легкая судорога, — ничего бы не изменил. Я не отношусь к тем мужчинам, для которых ребенок достаточная причина, чтобы быть вместе. Я бы поддерживал его, но не более того. Единственная причина, которая заставила бы меня остаться, — если бы ты попросила меня ради себя и... меня, — негромко добавил он. — Ради нас.

Сердце Лили забилось где-то в горле. Она почему-то подумала, на кого она похожа после всех этих бессонных ночей, слез и мучительного ожидания. Она вгляделась в лицо Хантера. Он все еще выглядел усталым, но по-прежнему безумно красивым.

— Ты не веришь в любовь, — вырвалось у нее.

— Как и ты.

— И ты... — она запнулась. — Я не смогла бы остаться, потому что ты так любишь навязывать свою волю! Ты пытался контролировать каждый мой шаг, направлять мою жизнь и...

— Я боялся потерять тебя. — Его признание было подобно удару молнии. Лили замерла с открытым ртом. — Я испугался до коликов, когда увидел тебя на том чертовом стуле меняющей лампочку. Я хотел, чтобы ты оставалась дома, потому что боялся, что с тобой может что-нибудь случиться.

Лили слабо улыбнулась.

— Господи, Хантер, но ведь в этой жизни никто и никогда ни от чего не застрахован!

— Я знаю, — сказал он и вздохнул. — Все равно, я не мог даже допустить мысли, что с тобой что-нибудь случится. Я потерял двух людей, которых, несмотря ни на что, любил. Я покалечил жизнь своей сестре, но не это заставляло меня так вести себя с тобой. Я боялся... я жутко боялся за тебя и в то же время, — по его небритому лицу скользнула тень грустной улыбки, — не мог допустить мысли, что ты останешься со мной из чувства долга. Я говорил, что не верю в любовь, но когда встретил тебя, любовь прокралась в мое сердце, где и живет с тех пор. Но только совсем недавно я признался себе в этом. Любовь существует, Лили.

Лили сидела, не смея вдохнуть, не смея пошевелиться, потому что то, что говорил Хантер, казалось таким невероятным, таким невозможным.

— Ты любишь меня? — наконец переспросила она.

— Да, но я не мог тебе сказать о своей любви, ведь ты не веришь в любовь. — Он улыбнулся, но его глаза оставались серьезными.

Лили молча глядела на Хантера, но ее сердце пело.

— Боже мой, Лили! — воскликнул вдруг Хантер. — Я обнажаю перед тобой свое сердце, даже не зная, какие чувства ты испытываешь ко мне. Разве это не убедительное доказательство моей любви?

— Ты знаешь, что я чувствую. — Лили наконец обрела дар речи. — Иначе почему, ты думаешь, я здесь?

— О, я могу придумать с десяток причин.