Мы с ненаглядным условились, что в понедельник он позвонит, но вот уже прошло полдня, а от него ни слуху ни духу. В середине дня я не выдержала и решила позвонить на мобильник ненаглядному. Дело в том, что мобильный телефон у него есть, но он им не пользуется, говорит, что это ужасно дорого. А зачем тогда было его покупать? На всякий случай, если возникнет жизненная необходимость. Он и тариф такой выбрал, чтобы не платить, когда не пользуешься, без абонентской платы. Но я решила, что сейчас как раз экстренный случай. Честно говоря, я боялась, что этот балбес пойдет в милицию. От него ведь всего можно ожидать. Он с субботы в таком состоянии, что может сморозить какую нибудь глупость, которую потом вовек не расхлебаешь.

Короче, я набрала номер его мобильника, и приятный женский голос мне вежливо сообщил, что обслуживание абонента временно приостановлено. Вот свинья, он еще и мобильник выключил!

После обеда ко мне подошла Алла Федоровна и в свойственной ей хамской манере говорит:

– Дроздова, что с тобой сегодня происходит? У тебя что – критические дни? Может быть, пора искать другую работу? Пойди прими товар у Шарапова, а я, так и быть, постою за тебя в отделе.

Благодетельница нашлась! Ей просто не хочется этот товар принимать! Вот она и спихнула на меня. У этого Шарапова товар мелкий, муторный, а сам он жуткий тупица и тормоз, вечно все путает, документы неправильно оформляет, вот с ним никто и не любит возиться. Ну да с Аллой не поспоришь.

Я вошла в подсобку и застонала. Шарапов, как всегда, привез чертову прорву дурацких польских розеток, причем в коробке у него россыпью лежали отдельно сами розетки, отдельно – рамочки, в которые эти розетки вставляются, отдельно – крепеж для их установки, то есть всякие там шурупы и винтики. Все это пересчитать – работа не для слабонервных.

А тут он еще протянул мне накладную, в которой все цены были проставлены в условных единицах. Я на него уставилась с ненавистью:

– Шарапов! Мы тебе сколько раз говорили, чтобы цены в накладных были только рублевые!

Он стал суетиться, извиняться:

– Сейчас, Катюша, я все перепишу!

– Переписывай! – говорю.

А сама снова набрала номер телефона ненаглядного. Опять тот же голос сообщил мне, что обслуживание абонента временно приостановлено.

В подсобке у нас окно, которое выходит на пар ковочную площадку перед магазином, и я зачем то все время в это окно посматривала. Шарапов сел переписывать накладные, я взяла себя в руки и начала считать всю эту мелкую польскую дрянь. Кропотливая механическая работа успокаивает нервы, и я понемножку пришла в норму. Только время от времени посматривала в окно.

Работа у нас была долгая, время понемногу подходило к концу рабочего дня, и товар уже заканчивался. И тут, посмотрев очередной раз в окошко, я увидела, что к нашему магазину подъехал черный джип «чероки». В этом, конечно, не было ничего удивительного – и джипы, и «мерсы» всякие к нам заезжают довольно часто, магазин хороший и в городе известный, но этот джип подъехал… ну не как за покупками, как то слишком нагло, быстро так. И колесами встал на тротуар, и затормозил слишком резко…

Когда эти братки заезжают за покупками, они ведут себя неторопливо, подъезжают плавно, выходят спокойно, а этот так резко подкатил, и сразу двое выскочили и быстрым, решительным шагом направились в магазин.

То есть ясно, что люди пришли по делу. А что они – не наша «крыша», я точно знала. Нашу «крышу» знали все в магазине, бригадир ее, Вадик Улиткин, у нас просто как родной. По крайней мере он так считает.