Прошел час. Несколько раз Хаджар выходил из своей камеры, подходил к отверстию водостока и прислушивался… Шум от трения шлюпки о куртину должен был явственно донестись до его слуха. Ничего, однако, не было слышно, и он снова возвращался на прежнее место, оставаясь там в полной неподвижности.

Иногда он подходил к дверям, ведущим в маленький дворик, прислушиваясь — не слышны ли шаги сторожа, и опасаясь, как бы не последовало распоряжения о немедленном переводе его на крейсер. Полная тишина царила во всем борджи, нарушаемая лишь в известное время шагами часового на площадке бастиона.

Полночь приближалась, однако, а с Гарригом было условлено, что он — Хаджар — должен уже полчаса тому назад находиться у отверстия водостока, предварительно выломав решетку в нем. Если к этому времени оказалась бы на месте шлюпка, он должен был тотчас же сесть в нее. В случае же отсутствия шлюпки он должен был выжидать ее прихода до рассвета. Тогда в случае неудачи он рискнул бы даже пуститься вплавь, хотя бы ему и угрожало быть отнесенным течением на середину Малого Сырта. Это было последнее средство в его распоряжении, чтобы избавиться от смертного приговора.

Удостоверившись, что никто не подходил к дворику, поправив на себе платье, чтобы оно плотнее облегало его, Хаджар втянулся в проход. Этот канал имел в длину приблизительно около тридцати футов; ширина же его была едва достаточна, чтобы мог пролезть среднего роста человек. Протискиваясь сквозь трубу, Хаджар оборвал одежду о ее стенки. С большим трудом удалось ему наконец добраться до решетки. Железные полосы слабо держались в камне, который крошился под руками. Достаточно было пяти-шести толчков, чтобы вынуть эту решетку. Хаджар отвел ее к стене водостока, и проход открылся. Теперь ему оставалось лишь проползти метра два, чтобы добраться до выходного отверстия; это и оказалось самым трудным, потому что труба постепенно сужалась по направлению к наружному отверстию. Хаджару, однако, удалось благополучно совершить это. Когда он очутился снаружи, до слуха его долетели слова:

— Мы тут, Хаджар.

Сделав последнее усилие, Хаджар вылез из отверстия, оказавшегося на высоте десяти футов над поверхностью моря.

Гаррит и Сохар тотчас появились перед ним; но в то время, как они намеревались помочь ему спуститься, послышался шум шагов. Этот шум мог доноситься с маленького дворика. Быть может, к заключенному послали сторожа, чтобы сообщить ему приказ о немедленном переводе его на судно? Если так, то как только обнаружено будет исчезновение Хаджара, немедленно поднимут тревогу.

К счастью, эти опасения оказались напрасными. Это были шаги часового, расхаживающего у парапета башни. Но, быть может, он заметил подошедшую шлюпку? Нет, это невозможно, как потому, что со своего места он не мог ее разглядеть, так и потому, что маленькое суденышко нельзя было увидеть в темноте ночи.

Тем не менее необходимо было действовать осторожно. Сохар и Гарриг подхватили Хаджара за плечи, постепенно высвободили его из водостока, и вскоре все трое уже были в лодке.

Сильным толчком оттолкнули они шлюпку от берега. Для них было безопаснее не укрываться у стен борджи и у берега, а подниматься вверх по заливу вплоть до того места, напротив которого стояла часовенка. Таким образом можно было избежать встречи с лодками, выходившими из порта и возвращавшимися туда, так как совершенно тихая ночь благоприятствовала рыбной ловле. Проходя мимо «Шанзи», Хаджар выпрямился во весь рост и, скрестив руки на груди, бросил по направлению крейсера взгляд, полный непримиримой ненависти и злобы. Затем, не промолвив ни единого слова, вновь занял свое прежнее место на корме шлюпки.

Полчаса спустя они высадились на песчаный берег. Вытащив шлюпку из воды, Хаджар и двое его товарищей направились к часовенке.

Джемма встретила сына, обняла его и ограничилась тем, что сказала лишь одно слово: «Пойдем!»

Зайдя за угол часовенки, они встретились здесь с Ахметом и Хоребом.