— Постараемся прибыть в Мельрир до наступления ночи.

Полуденный привал был короткий. Не распрягали повозок, не разнуздывали коней. Предполагали отдохнуть впоследствии, сделав последний переход.

Словом, отряд двигался с такой поспешностью, что, не повстречав по-прежнему никого на своем пути, к четырем часам пополудни мот уже видеть высоты, окаймляющие шотт. Направо у 347-го километра расположена была последняя верфь, и начиная с этого места осталось лишь пройти шотты Мельрир и Селлем, чтобы упереться в возвышенные берега. Лейтенант Вильетт удостоверился, что впереди ничего не было видно и не слышно было никакого шума.

Подогнали лошадей, а так как собака выдвинулась вперед, то Николь не мог помешать своему коню устремиться по ее следам.

За ними и все пустились в галоп и остановились у выхода канала среди облака пыли. И там, так же как и в Рарзе, не было ни малейшего следа артели, которая должна была появиться из Бискры. Но каково было изумление инженера и его спутников, когда они увидели, что верфь разрушена, траншея частью засыпана, водоотлив прегражден песчаной плотиной и что, следовательно, никак невозможно впустить в Мельрир воду, прежде чем не будут сделаны основательные исправления в этом пункте!

Глава десятая. У ТРИСТА СОРОК СЕДЬМОГО КИЛОМЕТРА

Сначала было предложено назвать пункт, в который упирался второй канал на Мельрире, Рудервилем. Но так как, в сущности, конечным пунктом канала был западный берег шотта Мельрир, решили присвоить имя Рудера порту, который необходимо было соорудить у Мрайера, или Сетиля, где будет начало соединительной ветви железной дороги, перерезывающей Сахару. А так как, в конце концов, имя Рудера было присвоено бухте Рарза, то за этим пунктом сохранилось название 347-го километра.

От этой последней траншеи во второй части канала не осталось и следов. По всей ширине ее нагромождены были пески, на протяжении более ста метров.

Можно было предположить, что работы по прорытию канала не были закончены в этом пункте. Но Шаллеру известно было, что к тому времени оставалось прорыть только узкую перемычку для заграждения входа в канал. Очевидно было, что какие-то фанатично настроенные группы туземцев прошли по этому месту, опустошив и уничтожив, быть может в продолжение одного лишь дня, все то, что не только было пощажено, но даже так прекрасно сохранено временем.

Расположившись на узком плоскогорье над каналом, оставив весь отряд у подножия дюн, инженер и оба офицера безмолвно смотрели на эту картину разрушения, не будучи в состоянии примириться с действительностью.

— В стране немало кочевников, и это, несомненно, дело их рук, — сказал капитан Ардиган. — Всего вероятнее, что здесь могли пройти племена, прибывшие из оазиса Мельрир! Эти грабители караванов, донельзя возбужденные против Сахарского моря, несомненно, направились сюда, к верфи. Необходимо было установить постоянную охрану из магзенов, чтобы воспрепятствовать нападению кочевников.

Магзены, о которых упомянул капитан Ардиган, представляли собой вспомогательную часть регулярных африканских войск; это спахи и замба, на которых возлагается обеспечение спокойствия внутри страны, а также подавление возникающих беспорядков. Части эти комплектуются толковыми и благонадежными людьми, не пожелавшими по какой-либо причине оставаться в составе своего племени. Отличительный признак их — синий бурнус, тогда как спахисам присвоен бурнус красного цвета; красный цвет служит также отличием старших начальников. Отряды магзенов расположены были во всех больших селениях Джерида.

Но для охраны работ по прорытию канала нужен был бы целый полк, чтобы он последовательно перемещался от одного рабочего отделения к другому на все время производства работ, в предвидении возможного восстания туземцев, враждебное настроение которых было известно. Все проявления враждебных чувств со стороны туземцев не могли представлять опасности с того времени, как новое море было бы открыто для общественного пользования и на обводненных шоттах появились бы корабли.