Правда, одну неделю ему давали капустный суп. Но даже и столь крошечного разнообразия оказалось достаточно, чтобы укрепить его дух. После этого вернулась тыква. Итак, тыквенная бурда или ничего.

Остатки последней еды вылились на пол. Рот наполнился желчью, и он сплюнул.

– Придет день, – обещал он шепотом, – и закон мирового равновесия проявит себя. Маятник качнется в другую сторону. Наступит полная перемена судеб. Мы поменяемся местами.

Мучители начали его вращать. Быстрее и быстрее. Они вращали до тех пор, пока у него не помутилось в голове. Затем, подтянув Насмешника к потолку, палачи опустили его вниз серией коротких толчков. Насмешника снова потянуло на рвоту, но желудок был уже пуст.

Один из мучителей вытер ему рот.

«Это что-то новенькое, – подумал он. – Радикальное изменение».

Надо быть внимательным.

Человек в маске двинулся к нему.

Он посмотрел в глаза узника, приподняв ему веки, как это делают врачи. В прорезях маски, из которых были вынуты драгоценные камни, Насмешник увидел глаза почти такие же темные, как и у него самого. Впрочем, стоп. Эта была не та маска, которая здесь появлялась ранее. На этой вместо черного орнамента на золотом фоне был золотой орнамент на черном поле. Другой человек? Вряд ли. Ощущения узника оставались прежними.

В этих глазах не было и тени милосердия, В них вообще отсутствовали какие-либо эмоции. Это были утомленные глаза крестьянина после трудного дня в разгар сельской страды.

Но, с другой стороны, эта маска… Изменения были незначительными, однако… Он начал копаться в памяти. Маска, черная мантия, руки, навеки скрытые в кованых металлических перчатках тончайшей работы, – все это было ему знакомо…

Тервола. Шинсан. Он знал их очень хорошо и теперь был уверен, что перед ним не настоящий тервола.

Хитрость, к которой он сам мог бы прибегнуть, если бы роли вдруг поменялись.

Пленник вспомнил и эту маску… Он видел её под Баксендалой. Она осталась на поле битвы, после того как О Шинг начал отступление. Золотые линии на черном фоне, рубиновые клыки, морда кошки и горгульи. Маска, которая, как утверждала Мгла, принадлежала человеку по имени Чин – одному из вождей тервола.

Тогда они решили, что Чин погиб.

Может быть, это и не так, но глаза-кристаллы из маски вынуты…

– Чин. Старый друг является на выручку, – выдавив саркастическую улыбку, прошептал Насмешник.

Единственной реакцией человека в чёрном на эти слова была лишь короткая пауза, после которой он произнес:

– Тебе будет еще больнее, толстяк. И боль будет вечной. Я могу ждать. А ты должен слушать и извлекать уроки.

– Лично я – одно большое ухо. Ухо с головы до пят.

– Отлично. Время грубых приемов миновало. Теперь ты начнешь слушать и отвечать.

Двое помощников подкатили столик на колесах. Насмешник заранее стиснул зубы, хотя и не разобрал, что лежит на столе.

Человек в маске дал ему понять, что это – инструменты колдуна.

Боль была сильнее, чем та, что ему пришлось испытывать ранее. Эти пытки по последнему слову колдовской науки преследовали одну-единственную цель – свести его с ума.

Насмешник никогда не отличался особой стойкостью, и чтобы окончательно сломать его, потребовалось два дня.

После этого они позволили ему болтать целую неделю.

За это время что-то происходило. Новая боль. Запах горелой плоти, но, по счастью, не его. Крики, но вылетающие не из его горла. Сражающиеся люди. Еще один крик, на сей раз его – после того, как он упал с высоты на каменный пол узилища… И темнота. Мирная, успокаивающая темнота.

Затем к нему вернулись ночные шепоты. Но и они изменились, став нежными, ласковыми и даже веселыми, как шелестящий шепот нимф на берегу ручья.