НАТАША ГОНЧАРОВА

– Таша, забудь его.

– Как можно? Как можно забыть Пушкина?

– Ташенька, он вовсю ухаживает за Ушаковой. Все вокруг говорят, что вот-вот женится.

Азя понимала, что это жестоко, но кто, как не сестра, скажет Таше правду?

У той на глазах выступили слезы, только по привычке сдержалась.

– Женится…

– Да, Катрин Ушакова уверена твердо, Пушкин, говорят, весь альбом им исписал, по три раза на дню на Средней Пресне в их доме бывает! Да я и сама видела вчера: он туда ехал как раз мимо наших окон.

– Откуда это видно?

– Из залы, я за фортепиано сидела, а он мимо окон ехал, повернулся, посмотрел, смеясь… Экий насмешник!

– Из залы? А в котором часу?

– Не смей! Это будет неприлично. – Сестра уже догадалась, почему спросила Таша. Тоже захотелось хоть глазком глянуть на Пушкина, когда ехать будет.

Но на следующий день вместо Александры в урочный час за роялем сидела Таша, пальцы бегали по клавишам, а голова повернута в сторону окна. У самого окна, прячась за занавеской, стояла верная Азя и подглядывала, чтобы дать знак.

Наконец раздался ее шепот:

– Едет!

Наташа живо отвернулась, щеки заполыхали, пальцы забегали по клавишам чуть резвее нужного темпа. По знаку сестры Александры: «Смотрит!» она повернула голову и действительно увидела Пушкина, приподнимающего шляпу в качестве приветствия. Не удержавшись, девушка улыбнулась, сначала чуть-чуть, а потом от души, и тут же смущенно отвернулась. Хорошо, что маменька не видит, не то было бы им обеим на орехи, разве можно вот так глазеть на чужого мужчину и улыбаться ему?! Ну и что, что известный поэт, тем более нельзя. К тому же он почти жених Ушаковой.

Дверь открылась, и в комнату вошла старшая из сестер Екатерина. Азя почти отскочила от окна, а Таша сбилась.

– Ты чего частишь, нужно куда медленней. – Сестра недоуменно посмотрела на одну, потом на другую, на окно:

– Кого вы выглядывали? А… Пушкина… Он к Ушаковым снова поехал. Говорят, жениться надумал на Екатерине. Катиш всем уши прожужжала, что это Пушкин ее помолвку с князем Долгоруковым расстроил, мол, столь ревнив, что и помыслить ни о ком не дает. И верно, к чему было расстраивать, коли сам жениться не намерен? А к Лизе сватается его приятель Александр Лаптев да еще Сергей Киселев. Кажется, родители дадут согласие. Небось две свадьбы в один день и сыграют. – Екатерина щебетала, не обращая внимания на несчастный вид младшей сестры, но потом и она вздохнула: – Вот и Ушаковы замуж выйдут… а мы когда же?

Таша сбилась еще раз, снова начала пассаж и снова сбилась. С досады бросила играть, уронив руки на колени.

Сестры переглянулись. Бедняжка… так обмануться в своих чувствах! И Пушкин тоже хорош! А как красиво все начиналось…

Александра, которую дома называли Азей, вспоминала, как появился в тот год Пушкин в Москве и сколько надежд дал сестре.

Наталья Ивановна Гончарова только начала вывозить младшую из дочерей в свет. Это было очень трудно, семья почти бедствовала, денег не хватало на наряды для дочерей, а потому использовались почищенные старые перчатки и старые туфельки, иногда попросту заштопанные. С Ташей труднее всего, она самая рослая, ей сестринские платья не годились и туфли тоже, приходилось надевать много раз одни и те же, вот и стирались до дыр. Но младшей дочери уже шестнадцать, пора вывозить…

А по общему мнению, эта дочь удалась больше других, в бабку Ульрику, мать самой Натальи Ивановны. Самая красивая… удивительно красива… классическая красота… Чего только не слышала мать о своей подрастающей дочери!

У Иогеля начинала танцевать вся Москва, невозможно найти московскую барышню, которая не назвала бы первым балом именно бал знаменитого танцмейстера.