— Здравствуйте, здравствуйте, ребятки, — сказал он задушевно. — Ну что кто-нибудь из вас знает, кто я такой?

Дети молчали — кто застенчиво, кто испуганно.

— Ну, ладно, — Гуру сменил тему. — Тогда, быть может, кто-то расскажет мне басню или стихотворение?

Такое предложение, при всей его нелепости, было предусмотрено руководством интерната. Гувернёр сделал знак маленькому Краму, тот отважно шагнул вперёд.

— А можно стишок, который я сам сочинил? — спросил Крам не то у гувернёра, не то у Гуру. Последний вновь развёл руками, давая понять, что реальность превзошла самые смелые его мечты и фантазии. Крам тут же продекламировал:

— Шла лисичка по дорожке, кругом ягодки росли. Вдруг собаки налетели, разорвали на куски.

— Очень хорошо, — сказал обрадованный Гуру и похлопал в ладоши. — Какая проницательность, какие способности к наблюдению и анализу! — обратился он к Старшему гувернёру. Тот скромно улыбнулся, мягко взял Крама за плечо и водворил на прежнее место среди детворы.

Гуру вздохнул. Крам, сам того не подозревая, подсказал ему правильное начало беседы.

— Итак, вы слышали, мои маленькие друзья, как ваш товарищ читает стихи — не только читает, но и сам их сочиняет. Не правда ли, это замечательно?

— Да!! — хором ответили воспитанники, повинуясь очередному сигналу гувернёра.

— Но я уверен, — продолжил Гуру серьёзным тоном, — что многие из вас тоже умеют если не писать стихи, то рисовать, играть на мандолине или, допустим, танцевать народные танцы… Я верно говорю? Я не ошибся?

— Нет!! — нестройно закричали дети. Тогда Гуру, не замечая, что их ответ мог быть истолкован двояко и относиться не ко второму вопросу, а к первому, важно сообщил:

— Итак, друзья мои, открою вам тайну. Я пришёл к вам, чтобы рассказать о нашем добром, вездесущем помощнике во всех делах. Назовём его мудрым и справедливым Хранителем. Ваши таланты, ваше умение петь, рисовать и сочинять, ваши послушание и усердие к учёбе — всё это плоды его неусыпной заботы.

Вряд ли Гуру сознавал, что словечки вроде «вездесущий», «неусыпный», да и собственно «таланты» до конца понятны его слушателям. Но он не остановился, и его дальнейшие речи звучали всё более и более загадочно. Гуру говорил:

— Наверно, я забегаю вперёд, но не могу не открыть вам, что имя этому хранителю — "эфирная субстанция "Х"". Вам не стоит задумываться о том, что значит это имя, пока достаточно будет просто хорошенько его запомнить — на всю жизнь.

Он мог бы этого и не говорить, потому что в дальнейшем — сколько помнил Крам — три эти слова ежедневно писались на досках мелом — в интернате, в гимназии, и забыть их было просто невозможно. Только повзрослев, Крам смог по достоинству оценить значение визита Гуру в подготовительную группу. Это событие было, как выяснилось, конфирмацией и считалось гораздо значительнее того, к примеру, дня, когда взволнованному отроку в торжественной обстановке вручают удостоверение личности, ибо Крам, будучи оповещён о наличии в мире субстанции «Х», получил право называться человеком в полном смысле этого слова.

…Гуру, судя по всему, запутался в азах популяризаторства и решился на демонстрацию. Он, видимо, знал уже в общих чертах, чего можно ждать от Крама, и потому выбрал именно его, не желая связываться с кем-то другим, непредсказуемым.

— Вот смотрите, — Гуру достал из-за пазухи миниатюрное золотое кольцо, в которое была продета тонкая, тоже золотая, цепочка. — Дай-ка мне твою руку.

Крам доверчиво протянул кисть, Гуру взял его за запястье, развернул ладонью кверху и, держа цепочку двумя пальцами, поднёс кольцо туда, где еле видно пробивался пульс.