— Шутишь?

— Ты не знала? Хотя вижу, что действительно не знала…

Тут подлетел мой оператор: «Мариш, он только что прошел по коридору! Ты была права: будут сочные крупняки!» Сергей и Алексей дали друг другу пять на удачу: это такой операторский ритуал. А я судорожно искала организаторов, пытаясь оставить целой первую зарплату в наступившем году.

— Я ж вроде всем говорила, наверное, я просто закрутилась и забыла тебя предупредить. Прости, мне так жаль, — это все, что мне сказала одна из организаторов пресс-дня.

«Должен быть выход, не сдавайся!» — твердила я себе. И тут «лампочка озарения» зажглась в моей голове.

— Мы же можем установить свои камеры во время его перерыва на обед?

— Теоретически да. А сколько времени вам потребуется?

— 20 минут. Успеем? — с надеждой в голосе спросила я.

— Да! У него запланирован как раз 20-минутный перерыв, когда он закончит телевизионные интервью и потом пойдет на круглый стол с газетами. Вы можете записаться последними. Но тебе придется подождать, пока не закончат остальные, а это еще час.

«Он мутит воду!», «Он отвечает пространно!», «Говорит специально долго — время тянет!» — с такими репликами выходили один за другим счастливчики, которым уже не надо было ждать. А я считала их по головам, как овец: сколько ушло и сколько еще осталось.

— Мариш, ты выглядишь такой спокойной, у тебя ж формат эфира — интервью. Он вредный, отвечает только о фильме на все, даже личные вопросы!

— Он просто умный, Наташ, — задумчиво произнесла я. — Наслаждалась бы общением с адекватным человеком, по нынешним временам это большая редкость.

— Посмотрим, как ты будешь наслаждаться, когда он тебе о тех же… с разных ракурсов будет рассказывать, — с обидой произнесла она.

— Если он действительно на это способен, я буду в экстазе.

— Странная ты!

— Дальтоник радуги не видит, а жаль…

— Козловский дальтоник?! Круто! — растворилось в коридоре убегающее эхо.

Теперь вы в курсе, как рождаются «сенсации».

Мои родители учили меня с детства, что терпеливым помогает Бог. Я теребила крестик на шее в момент, когда меня наконец-то пригласили.

Пока мои операторы устанавливали штативы, в воздухе как гром среди ясного неба прозвучал приговор: «Я опоздаю на поезд, у меня все по времени расписано. Давайте писаться на студийные!»

Сергей и Леша вопросительно посмотрели на меня.

— Данила, я прошу вас, нам нужно всего 20 минут.

— Я понимаю, но я правда не могу.

Не знаю, как это выглядело со стороны, но внутри я смотрела на него с такой мольбой. Про себя я умоляла его: «Пожалуйста, не подводи меня. Не лишай меня этого призрачного шанса, за который я так отчаянно боролась все эти три с лишним часа…»

Повисла пауза. Он внимательно посмотрел на меня.

— Давайте так, вы отпускаете своих операторов, а я даю вам дополнительные три минуты.

То ли у меня был совсем невменяемый вид, то ли он сам уже устал от этого бесконечного потока общения, предшествующего нашей беседе, но для наглядности он показал мне три пальца: «Вы слышите меня? У вас будет больше времени со мной, чем у остальных!»

Что мне оставалось делать? Рассказать ему, уставшему, просидевшему весь день без еды, свою душещипательную историю?

— Не хотите — как хотите! Я еще ни одного журналиста не уговаривал.

— Уходите! — выкрикнула я.