— Риана, откуда у вас с братом дар, как думаешь? — совсем спокойно уточнил Эжен.

Я пожала плечами.

— Магия в любом человеке может проснуться.

— Но не такой же силы.

Это он о чем? Во мне магия никак не проявлялась. Да и у брата я проблески не замечала.

— Бариса и Ария, твоя мать, были влюблены в одного парня.

— В папу? — шепотом уточнила я.

— Да. Гард навел справки. Твой отец Микарий был сильным светлым магом. Он приехал в вашу деревню на практику, влюбился в твою мать, но был вынужден вернуться в Академию Магии, чтобы доучиться. Впрочем, ненадолго. Получил диплом, приехал в Олений Рог и женился на Арии, — сказал Эжен.

В голове все это не укладывалось. Совсем. Отец был магом? Как? Как такое может быть, если за те двенадцать лет, что у меня была семья, я не заметила ни малейшего проблеска магии в нем? И никто в деревне не знал о его силе. Как такое возможно? Эти вопросы я и озвучила Эжену.

— Сначала он пользовался магией, помогал людям в деревне, но потом, когда твоя мать рожала тебя… Роды были тяжелыми. Она умирала. И твой отец отказался от дара, обменяв его на жизнь твоей матери. Вернул искру богам, — ответил маг. — Когда родился твой брат, Микарий при помощи одного занятного, им же изобретенного зелья, разделил магию, которая жила в тебе, на двоих. Думаю, таким образом, он хотел дать вам с Орасом защиту. Правда, твоему брату почему-то достался один свет. Нет, парочка искр тьмы тоже есть, но они столь не существенны, что его путь определен, — спокойно пояснил Эжен. — Как только прибудем в Харшур, Лан сам проведет для него обряд посвящения для светлых.

— Но почему никто мне об этом не рассказал? — поразилась я.

— Микарий перед отказом от дара произнес заклинание забвения. Все воспоминания о его магии стерлись в памяти жителей. Он был из тех людей, кому не хотелось испытывать на себе жалость, — пояснил маг.

И ладно бы только ее. Кто-то бы и злорадствовал еще. А если учесть, что у нас с Орасом дар мог проклюнуться… Житья бы в Оленьем Роге моей семье не стало. Люди не любят магов. Скорее терпят их рядом с собой, поскольку те им помогают. Но если вспомнить Барису и ее ярость, то все в ином свете видится.

— Когда ты росла, магии в нем уже не было. Твоя мать, кстати, ни малейшим даром не обладала, а вот прапрапрабабка была, судя по всему, темной. Иначе бы в тебе не пробудилась тьма такой же силы, что и свет, — ответил Эжен.

Я безуспешно пыталась осмыслить всю эту информацию. Жила себе, ничего не ведая, не зная, как может все так неожиданно повернуться. И отец магом был, и за маму дар отдал. Любил, значит.

В горле появился привычный ком горечи. Я с трудом удержалась, чтобы не расплакаться.

— Это Бариса их…

— Убила, — подтвердил Эжен. — Только не рассчитала, что заклятие может вырваться из-под контроля. Вы с братом выжили благодаря тому, что в вас магия была. Она защитила от болезни. Месть за то, что твой отец выбрал твою мать, оказалась страшна, Риана. Кстати, это Бариса тогда ваш дом сожгла.

— Зачем? Родители же были уже мертвы. Она отомстила, — прошептала я.

— Этого ей было мало. Бариса знала, что никуда вы теперь не денетесь, пойдете к ней. И можно на вас отыграться сполна за оскорбление, которое ваш отец ей нанес своим отказом. Да и дармовая работница ей бы не помешала. Это не мои мысли, Риана. Ее. И учитывая все то, что я выкопал в ее памяти, такую грязь, что… Наказание было справедливым. И я как маг могу решать, — сказал Эжен. — А теперь, когда ты убедилась, что я не убийца, смотри мне в глаза и детально вспоминай, что произошло трое суток назад.