Нужно, однако, отметить, что практически все российские фантастические исследования ветвлений мироздания не дали ничего нового для фантастической науки — эти мысленные эксперименты мало чем по сути отличаются от многочисленных экспериментов, уже давно проделанных западными фантастами. Качественно новых мыслей и гипотез о структуре и эволюции Мультиверсума в этих произведениях нет.

Впрочем, их давно не было и в западной фантастике — тема параллельных и ветвящихся миров была отработана в шестидесятых и семидесятых годах, и впоследствии западная фантастическая наука к ней возвращалась редко.

Единственным, пожалуй, исключением стал роман Дина Кунца «Краем глаза» (1999). Любопытно, что этот роман наглядно показывает «кухню» фантастических идей, показывает, как рождается идея нового мысленного эксперимента. Эксперимент в романе Кунца отличается от более ранних тем, что автор не просто использовал известную идею о параллельных мирах, но значительно ее развил, придумав, например, что отдельные элементы других миров могут быть использованы в нашем варианте Мультиверсума. И тем более ново для фантастики то, что говорится в финале романа о возможности взять из ИДЕИ каждого мира понемногу — так, чтобы там это и незаметно оказалось, а здесь получить результат. Один из персонажей романа по имени Берти, потерявший зрение, ценой больших усилий на какое-то время получает возможность использовать собственное зрение ДРУГОГО Берти, живущего в одном из миров Мультиверсума. Пользуясь зрительным аппаратом другого Берти, НАШ Берти, тем не менее, видит при этом то, что находится в нашем мире. Аналогичная идея, впрочем, высказывалась и ранее, в повести Павла Амнуэля «Каббалист», опубликованной на год раньше, чем роман Дина Кунца.

Идеи романа «Краем глаза» происходят из фантастики, это логическое развитие фантастической науки, а не эвереттики. Об идеях Эверетта и его последователей Кунц, если судить по тексту романа, не знал ничего, но о том, как описывают параллельные миры писатели-фантасты, имел полное представление. В романе можно найти, например, многочисленные ссылки на Роберта Хайнлайна — Берти читает его взахлеб, как, видимо, читал и сам Кунц, но Берти, будучи ребенком, читает, естественно, легкие вещи — «Марсианку Подкейн» и «Между планетами». Сам же Кунц наверняка прочитал и вещи серьезные — «Число зверя», например, или «Иов», так что о параллельных мирах был наслышан и начитан.

Вся идеология романа показывает, что Кунц хорошо усвоил идейный фонд фантастики — именно фантастики, а не физики, — нашел в нем возможности для развития и развил идею до следующего уровня.

Если продолжить — придет время, и в фантастической науке будет отработано и это поле ветвлений. И тогда возникнет новая идея. Какая? Если поднатужиться и придумать ее сейчас, то вещь, написанная по такой идее, так же не будет признана и понята читателями, как реальные ученые не признают и не понимают слишком рано появившиеся научные идеи. «Бредовый рассказ», — скажут читатели и вспомнят о нем некоторое время спустя, когда фронт фантастической науки к этой идее подойдет…