— Поехали, — сказала Мина, — у меня возник один небольшой план, как вам можно незаметно исчезнуть из города. Но, возможно, некоторые моменты могут оказаться не слишком приятны. Думаю, вас уже можно считать полноценными компаньонами, которые сами способны принимать важные решения и главное — отвечать за них.

— Мина, — вдруг сказала Лилька, когда мы расположились на велюровых креслах, — ты же не станешь нас предавать?

Похоже, моя сестра ощущала то же, что и я, только, вероятно, намного тоньше эдакого деревянного дуболома.

— С чего это ты взяла? — спокойно осведомилась вампирша, — или я хоть раз дала повод так считать? Думаете, я испугалась угроз старого упыря? Хорошо же вы про меня думаете…

— Прости, — почти прошептала сеструха, — просто, всё так плохо получается.

— Такова жизнь, — Мина достала из кармана пальто уже знакомые серебристые фляги и бросила нам, — а жизнь вампира намного длиннее человеческой, поэтому и неприятностей в ней происходит намного больше. Некоторые слабаки не выдерживают, ломаются. Кто кровь перестаёт пить, кто на солнечный свет выходит.

— И что тогда? — я почти залпом прикончил свой запас, — почему этого не стоит делать?

— Ваше теперешнее состояние, — похоже, беседа ничуть не мешала вампирше лавировать в густом вечернем автомобильном потоке, — это — мутация и для сохранения статуса организм требуется постоянно подпитывать кровью. Если крови не будет или вы попадёте под солнечный свет, мутация разрушится.

— И мы вновь станем людьми?

— Угу. Аж на целых три дня при регулярном воздержании и на день, при интенсивном загаре. Потом — масса приятнейших вещей и положительных эмоций: раковые опухоли всего, чего только возможно: кожи, костей, легких, даже мозга и соответствующие болевые составляющие. Спасения не существует. Поэтому, надумаете умирать, имейте в виду: некоторые методы лучше не выбирать.

Тем временем, автомобиль успел покинуть черту города и двигался уже знакомым мне маршрутом.

— Мина, э-э, а мы, собственно, куда? Ты же вроде говорила: твой дом на ремонте. Да и местечко, как бы слегка засвеченное.

— Не переживай, — мы остановились у массивного шлагбаума, где под присмотром четверых, вооружённых автоматами, здоровяков в касках и бронежилетах, Мина провела карточкой через щель глухо гудящего ящика, — видел? Так просто здесь сейчас не пройти даже Цепешу. Усилили и сигнализацию по периметру: ваши мажоры не желают, чтобы их беспокоили залётные бандюки. Да мы и ненадолго: обсудим план вашей эвакуации и бегом в порт.

— В порт?

— Ну да, там у меня есть пара хороших знакомых, которые не станут задавать лишних вопросов.

Автоматическая система открытия не работала и ворота, со следами свежей покраски, медленно открывали два дюжих охранника. У одного на физиономии белел огромный пластырь, из-под которого выползал след недавнего ожога. Второй сторож, помоложе, был невредим, но казался испуганным.

Плиты во дворе и облицовка здания выглядели совсем свежими, а некоторые деревья в саду, сменились крохотными саженцами, под прозрачной пластиковой плёнкой. Страшно даже представить, какая фигня здесь творилась после нашего бегства. Очень похоже на третью мировую.

Дом внутри выглядел почти нетронутым, но взгляд то и дело натыкался на доски, выглядящие чуть светлее остальных или отсутствующие украшения на люстре. Очевидно, ремонт ещё не был завершён, однако никого из строителей или обслуги я не заметил. Охранники, открывшие ворота, оказались единственными, кто встретил нас этим поздним вечером.