– Нет, мне все нравится. Но интересно, что значит откровенный костюм мотылька? Можно его просто посмотреть? – любопытство снедало Екатерину.

Модистка лукаво улыбнулась и приказала одной из помощниц надеть его и продемонстрировать клиентке.

– Если пожелаете, можем его немного переделать. Вам он тоже пойдет. Но в первоначальном виде вы его вряд ли захотите примерить.

Через несколько минут в комнату вошла девушка, одетая в узкую юбку из переливающегося синего шелка. Прозрачная шифоновая накидка на плечах, расшитая перламутровыми блестками, изображала крылья. Диадема с двумя длинными белыми павлиньими перьями имитировала усики бабочки. Верхняя часть платья отсутствовала. Массивное колье-ошейник из жемчуга дополняло смелый туалет.

Екатерина несколько опешила от такого необычного костюма, но вспомнила, что ей рассказывал Генрих о нравах высшего общества Венеции, и рассмеялась:

– Я должна была догадаться. Подумала, что откровенный, это просто глубокое декольте и пара смелых разрезов на юбке. Костюм очень красивый, просто произведение искусства, но для меня не подойдет. Даже если к нему добавить верх. Тогда он потеряет шарм.

– Как приятно, когда клиент понимает задумку модельера, – модистке явно польстил этот комплимент.

– И что, подобные костюмы будут на дамах на балу в честь дня рождения графини Клары? – осторожно поинтересовалась девушка.

– Да, несколько подобных будут. Их заказывали в нашем ателье, – кивнула модистка. – Воспринимайте это просто как искусство, театральный костюм, если угодно. К спектаклю под названием «Радость и счастье». Согласитесь, жизнь должна приносить удовольствие. И мы находим его в каждой мелочи. Так здесь и живут – одним днем, беззаботно и не задумываясь о будущем.

– Пожалуй, вы правы, – девушку поразило такое мировоззрение. – А ведь как это мудро! Наслаждаться каждым мгновением.

– Скоро и вы примете этот взгляд на вещи вообще, и на вашу жизнь в частности, – заверила Екатерину синьора Бруни.

– Возможно. Я пока еще не привыкла к нравам Венеции. И, думаю, никогда не смогу позволить себе такой туалет. Это просто не мой стиль. Я слишком консервативна в ваших глазах?

– Отнюдь. Вам и не надо привыкать к этому. Будьте самой собой, – ободрила девушку синьора Бруни. – Здесь каждый волен делать то, что пожелает. Лишь бы это не вредило другим. Хорошо, что вы не идете на поводу моды. У вас есть свой стиль, которого вы придерживаетесь, и это создает неповторимый образ. Я обратила внимание на то, как вы одеты и какие подбираете аксессуары. У вас утонченный вкус.

– Благодарю, – Екатерине оказалось приятно услышать такое мнение от опытной модистки.

– Это чистая правда, – искренность синьоры Бруни была очевидна. – Ну что ж, покажем вашему жениху, что у нас получилось?

Екатерина поняла, что волнуется. Отчего? Она не сомневалась, что ее маскарадный костюм понравится Генриху. Но она вспомнила, как фон Берг смотрел на нее, когда подбирал ей наряд для бала в Дворянском собрании. Тогда его восхищенный взгляд пронзил ее сердце. До этого так на нее не смотрел ни один мужчина.

Екатерина царственно вскинула голову и гордо вошла в зал, где ее ожидал фон Берг. Она улыбалась ему. Он смотрел на нее не отрываясь, и тоже улыбался. Его стальные глаза потемнели, в них горели нежность и страсть. Видимо, этот взгляд не ускользнул от синьоры Бруни, она подошла к столику с модными журналами, склонилась над ними и начала собирать их в стопку.

– Вы невозможно красивы! – он повторил ту самую фразу, которую произнес пару месяцев назад, и которую она так ждала, и поцеловал ей руку.