А в конце аллеи, охраняемый кошками, заклинаниями и самой Богиней, стоит дом.

Путник, случайно забредший в эту глушь, поразился бы царящему здесь покою. Но покой этот полон жизни: духи лесов и ручьев избирали здешние холмы своей обителью, и даже деревья здесь как будто дышат, окутывая землю в серебристый туман.

Если бы не дом, тишина казалась бы сверхъественной. Однако страдания его были более чем реальны. То, что творилось в этих стенах, напоминало военно-полевой дел и управлял им Материнский ковен, и оправляющиеся здесь от ран сестры сделали все возможное, чтобы спасти Холли Катере и ее друзей от Майкла Деверо.

Анну Луизу, находившуюся сейчас в спальне верхнего этажа, спасло от смерти только чудо, и то же самое можно было сказать о десятках ее сестер. Тем не менее, лежа пластом в ожидании, пока срастутся ее тридцать переломов, Анна Луиза не благодарила судьбу, а тихо злилась. Целительницы сбивались с ног, выхаживая и ее, и других таких же страдалиц, однако пройдет не одна неделя, прежде чем их подопечные встанут на ноги.

Анна Луиза сверкнула глазами на стоявшую у изножья верховную жрицу Материнского ковена. Странное дело — похоже, той было не по себе. В битве она не участвовала, как, впрочем, и большинство членов ковена. Если подумать, в тот день на месте оказалась только горстка ведьм, причем далеко не самых сильных.

Теперь же верховная жрица стояла перед Анной Луизой и слабо оправдывалась:

— Мы сделали все, что могли...

— Неужели? — просипела Анна Луиза. Обожженные голосовые связки не слушались, и даже ведьмы-целительницы не могли сказать, восстановятся ли они когда-нибудь.

— Враги, объединившиеся против нас, слишком могущественны. Нужно беречь наши силы, готовиться к битве...

— В то время, как зло с каждым днем укрепляет свои позиции?

Верховная жрица промолчала, покосилась на дверь, затем снова устремила взгляд на Анну Луизу.

— Мне кажется, — сипло начала та. — Материнский ковен и не думает спасать этих девочек. По-моему вы только обрадуетесь, если Майкл Деверо всех перебьет. Потому что тогда можно забыть быть эту историю и жить как раньше. Если мы действительно враждуем с Верховным ковеном, то почему давным-давно не выступили простив этих колдунов?

Похоже, выпад попал в цель.

— Материнский ковен всегда с ними боролся, — прошипела верховная жрица.

— Неужели? Так почему же они живут и здравствуют? Как получилось, что оба ковена до сих пор существуют, если спят и видят, как бы уничтожить друг друга? Нет, думаю, обеим сторонам гораздо удобнее иметь под рукой противника, на которого можно в случае чего показать пальцем. Иначе мы передрались бы между собой и, глядишь, усомнились в непогрешимости своих лидеров.

Верховная жрица побледнела. Показалось или в ее глазах и правда мелькнул страх.

— Иначе зачем, — продолжала напирать Анна Луиза, — вы послали на битву слабейших — и тех, кто испытывает к этим девочкам хоть каплю симпатии? А может, вы выбрали тех, кто однажды уже поставил ваши действия под вопрос?

В комнате воцарилась тишина, глухая, как безлунная ночь. Анна Луиза не сводила глаз со своей повелительницы. Похоже, та не ожидала столь откровенного бунта. Анна Луиза попала в ковен совсем малюткой. Сестры заменили ей погибших родителей, и юная ведьмочка слушалась их во всем: делала, что скажут, шла, куда пошлют, и даже изучала только те разделы магии, которые ей велено было изучить.

Но теперь ей уже все равно. Может, виной тому боль или потрясение, пережитое при виде убийства ее друзей и сестер, а может, копившиеся с детства сомнения вдруг разом выплеснулись наружу. Как бы то ни было, Анна Луиза знала, что наступила собеседнице на больную мозоль. Положение верховной жрицы и впрямь оказалось шатким: после этой битвы в мудрости ее решений усомнились многие, не только Анна Луиза.