Вне себя от гнева, что он обошелся с ней так бесцеремонно, Эмбер утешала себя надеждой, что когда-нибудь она рассчитается с ним. «Я добьюсь того, что у него отнимут лицензию, его выгонят из театра — вот что я сделаю с ним!» Но, чтобы ублажить окружающих, она надула губки и пожала плечами.

— Подумаешь! Не больно-то и хотелось! Да кто сейчас жаждет выступать на сцене?

Однако шли дни, а ее положение не становилось легче, повторного приглашения от короля не поступало. Она продолжала играть маленькие роли и ждать вызова во дворец. Никто не давал ей забыть, что однажды ее все-таки пригласили и, может быть, позовут еще. И актеры, и франты, завсегдатаи гримерной, все знали о ее походе к королю и не упускали случая поддразнить ее. Они даже стали более дерзкими, чем прежде. И хотя Эмбер весело смеялась в ответ на их колкости и даже сама подшучивала над случившимся, в душе ее поселилась горечь, разочарование, она чувствовала себя несчастной. Ей показалось, что если повторного приглашения так и не будет, она просто умрет от позора.

Что же касается Рекса, она уверяла себя, что уже не имеет существенного значения, увидит она его еще раз или нет. Однако вскоре она встревожилась, ей стало скучно без него. Не прошло и недели после их ссоры, как Бэк рассказала ей, что Рекс подарил кольцо с бриллиантом миссис Норис из конкурирующего театра и далее обещал взять ее на содержание.

— Для чего вы мне говорите об этом! Мне безразлично, пусть дарит бриллиантовые кольца хоть каждой шлюхе в Ветстонском парке! Но это была только бравада. Постепенно Эмбер стала осознавать, что Рекс Морган значил для нее гораздо больше, чем она подозревала. Только теперь она сообразила, что Рекс оберегал ее от многих неприятностей. Ведь завсегдатаи гримерной никогда раньше не осмелились бы так нагло приставать к ней, как сейчас. Без Рекса она чувствовала, что ее затягивает тусклый, жестокий мир, полный ненависти, способный принести ей лишь несчастья. Окружающие не испытывали к ней сочувствия, наоборот, они радовались ее неудачам, ее унижению, получали удовольствие от плохо скрываемого ею гнева и отчаяния.

Эмбер начала жалеть, что когда-то встретилась с лордом Карлтоном, что имела глупость приехать в Лондон.

Но ее служанка Нэн не потеряла надежды даже по прошествии десяти дней. Она придумывала причины, почему король не посылает за ней, — он слишком занят государственными делами.

— Не расстраивайтесь, мэм, — говорила она, — ведь быть королем — это так обременительно.

Но Эмбер оставалась безутешной. Она забиралась с ногами в кресло у камина и угрюмо повторяла:

— Не говори чепуху, Нэн! Ты понимаешь не хуже меня, что если бы я ему понравилась, он давно бы послал за мной!

Нэн сидела рядом на табурете и вышивала цветы на бледно-зеленом атласе для нижней юбки Эмбер. Она вздохнула и не ответила, ее тоже стали мучить сомнения. Но тут раздался стук в дверь, и Нэн бегом бросилась открывать.

— Ну вот, — торжествующе вскричала она, — это он!

Однако Эмбер только поглядела через плечо на дверь, ожидая увидеть одного из франтов, Харта или Кинастона. Но когда Нэн раскрыла двери, Эмбер увидела мальчика, одетого в незнакомую ей ливрею.

— Мадам Сент-Клер? — спросил он.

— Я — мадам Сент-Клер! — Эмбер вскочила с кресла и подбежала к нему. — А в чем дело?

— Меня послал мистер Проджерс, мадам. Мой хозяин выражает свое почтение и спрашивает, не могли бы вы оказать услугу сегодня вечером в половине двенадцатого?

Поручение короля!

— Да! — вскричала Эмбер. — Да, конечно, могу! Она взяла со стола монету и отдала ее мальчику, и когда тот вышел, она бросилась с объятиями к Нэн.