До последнего дня она держалась своего решения не спорить с ним, но потом все же поддалась искушению сделать еще одну попытку отговорить его.

— Не могу понять, почему ты хочешь жить в Америке, Брюс, — и она, надув губки, добавила, прежде чем он успел ответить: — Что хорошего в той стране, ведь там ничего нет, только индейцы и чернокожие! Сам же говорил, что там нет городов таких, как Лондон. Боже мой, что ты будешь там делать? Почему бы не вернуться в Англию и жить здесь после того, как ты перестанешь заниматься каперством?

Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Они расстелили одеяло на траве под березой, и Эмбер села на него, сложив ноги по-турецки, а Брюс лег рядом на живот. Разговаривая, Эмбер не спускала глаз с ребенка, который отошел на несколько ярдов к пруду посмотреть на утят, что плавали у берега. За собой он волочил на веревке деревянную куклу. Эмбер только что предупредила его не подходить слишком близко к воде, но он так увлекся утятами, что не обратил внимания на слова матери.

Брюс, покусывая травинку и сощурившись от яркого солнца, взглянул на Эмбер и усмехнулся:

— Да потому, дорогая моя, что той жизни, которую я желаю для себя и своих детей, в Англии больше не существует.

— Твоих детей! Сколько же у тебя выродков, скажи на милость? Или, может быть, ты женат? — неожиданно спросила она.

— Нет, конечно же, нет, — и он сделал резкое движение, когда Эмбер попыталась возразить. — И давай больше не будем говорить на эту тему.

— А я и не собиралась! Ты слишком высокого мнения о себе! Я не собираюсь навязываться тебе в жены!

— Я ничего такого и не думал, — согласился он. — Я только удивлен, что ты еще не замужем.

— Нет, не замужем, потому что была круглой дурой и считала, что ты… Нет… я не хотела этого говорить! Но почему же ты не любишь Англию?

— Господи, ты мог бы жить при дворе и пользоваться всеми привилегиями!

— Да, возможно, но цена слишком высока для моего кошелька.

— Но ты ведь достаточно богат…

— Дело не в деньгах. Ты же ничего не знаешь о королевском дворе, Эмбер. Ты видишь только внешнюю сторону. Видишь красивые наряды, драгоценности и прекрасные манеры. Но это не истинный Уайтхолл. Настоящий Уайтхолл — это вонючее гнилое яйцо. Он выглядит хорошо, только пока не раскроешь его и тогда — вонь до небес…

Она не верила сказанному и собиралась возразить, но тут раздался всплеск и громкий крик — ребенок упал в пруд. Брюс мгновенно вскочил на ноги и бросился вперед, за ним Эмбер. Он вытащил сына из воды, и когда ребенок оказался в руках отца целым и невредимым, все трое разразились громким смехом. Брюс посадил его себе на плечо, и они отправились в гостиницу, чтобы переодеть мальчика.

На следующий день поздним вечером Эмбер рассталась с Брюсом у дома Элмсбери. Нянька, которую он уже нанял, вышла и взяла ребенка. Секунду Брюс стоял под дождем у открытой дверцы кареты, а Эмбер боролась со слезами. На этот раз она решила, что постарается оставить в его памяти как можно более приятный образ, но в горле уже першило от слез, и Эмбер подумала, что не сможет вынести разлуки. Она часами заставляла себя говорить и думать о всякой всячине, но только не о расставании, но теперь она не могла больше притворяться. Да, пора было прощаться!

— Мы еще увидимся с тобой, когда ты вернешься, Брюс… — прошептала она, потому что не доверяла больше своему голосу.

Брюс глядел на нее молча. Потом сказал:

— Я положил тысячу фунтов на твое имя в банк Шадрака Ньюболда, ты сможешь их получить через двадцать дней после подачи требования. Если у тебя будут неприятности с Морганом из-за наших встреч, тебе помогут эти деньги.