Остин поднялся на палубу с двумя бокалами охлажденного итальянского вина, закусывая ветчиной по-пармски и медовой дыней. Затем Остин извинился, спустился вниз и вскоре вернулся с тарелками, полными феттучино, приправленных сливочным соусом. Карина чуть в обморок не упала от такой вкуснятины, в особенности когда он украсил это чудесное блюдо огромными трюфелями.

— Боже мой! Где вы нашли в Штатах такие громадные трюфели?

— Я их не искал. Один мой коллега из НАПИ часто ездит в Италию по служебным делам.

Карина быстро проглотила феттучино, потом принялась за салат с грибами и сыром, также украшенный трюфелями. Эти прекрасные блюда они запивали вином, и она не могла остановиться до тех пор, пока дело не дошло до десерта.

— Просто чудесно, — сказала она, погружая ложку в мякоть вишневого торта. — Ко всем своим прочим достоинствам сегодня вы добавили замечательное качество шеф-повара.

— Grazie, — вежливо поклонился Остин, приятно удивленный ее гастрономическим вкусом, но не подавший виду. Такое страстное отношение к еде, как правило, скрывало еще более страстное отношение к другим вещам, о которых он сейчас никак не мог забыть. Свой чудесный ужин они закончили небольшим количеством охлажденного лимонного ликера.

Остин пристально посмотрел на собеседницу.

— Вы никогда не рассказывали мне о том, каким образом оказались сиделкой у этой древней статуи во время ее транспортировки в Америку.

— Это долгая история.

— У меня много времени, не говоря уже о второй бутылке ликера.

Карина весело рассмеялась и задумчиво посмотрела на водную гладь реки, собираясь с мыслями.

— Я родилась в Сиене. Мой отец был врачом и попутно увлекался археологией, посвящая все свободное время изучению культуры этрусков. Он был без ума от них.

— Его можно понять. Этруски были загадочным народом.

— К сожалению, их искусство оказалось чересчур востребованным. Еще девочкой я видела место раскопок, разворованное грабителями могил. На земле валялась рука статуи из великолепного мрамора. Позже я поступила в Миланский университет, потом окончила Лондонскую школу экономики и стала заниматься журналистикой. Мой интерес к античности вновь пробудился, когда я готовила материал для одной журнальной статьи, посвященной роли музеев и торговцев в похищении произведений искусства. Образ той мраморной руки так и остался со мной навсегда. Затем я перешла на работу в ЮНЕСКО и стала заниматься описями пропавших экспонатов. Похищение исторического достояния той или иной страны — одно из самых отвратительных преступлений, которые можно себе представить. Я поставила перед собой задачу раскрыть тайные пути такого грабежа.

— Вы очень высоко замахнулись.

— Да, я и сама это быстро поняла. Торговля крадеными антикварными вещами оказалась на третьем месте по статье о доходности после наркотиков и оружия. ООН пыталась положить конец преступной торговле посредством международных договоров, соглашений и соответствующих резолюций, но не справилась с этим вызовом. Невозможно проконтролировать и прекратить куплю-продажу каждой круглой печати или глиняной таблички.

— Однако, судя по всему, вы все же добились заметного успеха.

— Я работала с рядом международных агентств, таких, например, как Интерпол, и со многими национальными правительствами, пытаясь проследить местонахождение хоть сколько-нибудь стоящих вещей. В основном я делала это с помощью дилеров, аукционных домов и музеев.