Вечер выдался чудесный. Все вокруг было свежо и зелено, как это бывает летом. Поднималась уже почти полная луна. Было безветренно, в траве стрекотали сверчки, а по камням в маленькой речке, выбегавшей из леса на другой стороне поля и пересекавшей всю деревню, журчала и тихонько пела вода.

Юнас записал стрекот сверчков и выключил магнитофон.

– А ты знала, Анника? – вдруг спросил Давид. Юнас снова включил магнитофон.

– Что? – не поняла Анника.

– Что, когда стареешь, перестаешь слышать сверчков.

– Не может быть – ведь они так громко поют! – удивилась Анника.

– Вот вот, именно поэтому! В старости человек перестает слышать громкие звуки, – ответил Давид, и Юнас снова выключил магнитофон.

– Кто нибудь хочет «салмиак»? – спросил Юнас, достав из кармана коробочку с особыми лакричными пастилками, которую всегда носил с собой.

Давид и Анника отказались, но Юнас не удивился. На их вкус, «салмиак» был слишком острый, обычная лакрица им нравилась гораздо больше.

Юнас жевал «салмиак» не ради вкуса, а ради эффекта. Он хотел, чтобы его мозг ни на секунду не расслаблялся, а «салмиак» помогал ему сосредоточиться. Правда, никто, кроме Юнаса, этого не понимал.

На часах было 21:23 – время, когда поезд обычно проезжал Рингарюд.

– Наверное, мы опоздали, – сказал Юнас.

– Вряд ли, – отозвался Давид, – мы бы обязательно его услышали.

– Я сбегаю к речке! – крикнул Юнас и спустился вниз. Он еще не записал, как шумит вода в рингарюдской реке. Давид и Анника пошли за ним. Пока они ждали поезд, Юнас записал журчание воды. Он хотел показать, как природа противостоит механическим звукам, сопутствующим передвижению людей.

Вдруг Анника прошептала:

– Тихо! Там лодка!

Они услышали легкие, осторожные всплески. Юнас тут же включил магнитофон.

– Раз раз… Говорит Юнас Берглунд. В эти минуты я со своей аудиоаппаратурой нахожусь на берегу спокойной реки Рингарюд. Здесь довольно темно. До нас доносятся звуки весел. По реке кто то плывет. Кто бы это мог быть?

– Какой то мужик, – шепнула Анника.

Юнас тихо, но отчетливо прокомментировал ее слова:

– Мне подсказывают, что в лодке сидит мужчина неопределенного возраста.

В ту же секунду мужчина громко закашлял. Юнас записал кашель на пленку. Одновременно закричала гагара. Получилось интересное сочетание: кашель на фоне далекого таинственного крика птицы.

Но потом стало тихо, было слышно только, как лодка скользнула в камыши и причалила где то неподалеку.

Юнас докладывал:

– В данный момент заросли камыша не позволяют установить точное местонахождение лодки.

Вдруг раздался стук колес, и Анника закричала:

– Юнас, пошевеливайся, если хочешь записать поезд!

Они помчались к железнодорожной насыпи, и когда добежали, поезд уже громыхал мимо них.

– Юнас, не подходи близко! – крикнула Анника, но ее голос утонул в грохоте. А Юнас вопил во всю глотку:

– Рискуя собственной жизнью, я записываю звук стокгольмского скорого поезда! Время – 21:26, расстояние до источника звука – примерно 1,3 метра.

Поезд промчался мимо, и Юнас выключил магнитофон.

– Юнас, ты с ума сошел! – простонала Анника. – Так близко!

– Приходится иногда рисковать, такая уж у меня работа, – спокойно ответил Юнас, а поезд тем временем исчезал вдали, оставляя после себя бесконечную тишину.

– Интересно, куда он собрался? – вдруг спросил Юнас.

– Кто? – не понял Давид.